Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

Когда снимали в Румменау, туда на две недели приехала мама Дина Рут Анна. Это была ее вторая встреча с сыном за последние полгода. На этот раз Рут Анна приехала из Хельсинки, где она участвовала в семинаре по социологии. Она присутствовала на съемках фильма, где играл ее сын, гуляла с ним по окрестностям замка, а также сопровождала его во всех поездках. Так, Дин специально взял ее с собой в больницу Пулсниц, где его обследовали на предмет нагноений в горле, чтобы мать собственными глазами увидела, как далеко продвинулась медицина в ГДР. Рут Анна побеседовала с главным врачом этой больницы и действительно многое для себя открыла.

Она была поражена теми правами и льготами, которыми пользуются женщины в ГДР (эти же факты поразили ее и во время пребывания в Советском Союзе). Она, например, узнала, что матери с тремя или больше детьми работают здесь только 40 часов в неделю и получают при этом ту же самую зарплату, что и их бездетные коллеги. Кроме этого они получают пособия для многодетных, имеют ряд других льгот. Американским женщинам об этом можно было только мечтать. Они с Дином потом долго обсуждали эту тему. Дин говорил матери:

– Ты можешь себе представить подобное отношение к женщинам у нас, в Америке? В то время как в социалистических странах женщины имеют возможность занимать руководящие должности и работать в самых различных специальностях, у нас этого нет и в помине. В Америке женщинам почти закрыт доступ в адвокаты, в университетские преподаватели, да и тех же женщин-врачей редко где встретишь. А уж если женщина чернокожая, то тогда и говорить не приходится – полная дискриминация. А меня в Москве лечила врач-узбечка!

Рут Анна, в отличие от ее бывшего мужа Сирила Рида, слушала сына почти не перебивая, поскольку почти во всем с ним соглашалась. Она прекрасно знала, что американская демократия имела поразительную двойственность: провозглашала всеобщие права и в то же время возводила множество барьеров на пути к этой самой демократии. Например, сама Рут Анна именно потому и поступила учиться в университет в Гонолулу, поскольку в родной Америке это сделать было бы труднее. Например, в Стэнфордском университете на тот момент не было ни одного (!) преподавателя-женщины (первую из них примут только в 1974 году).

Мать и сын в те дни побывали во многих местах ГДР: в Дрездене, Потсдаме, где Дин даже выступил с концертом под открытым небом. И вновь, как и в Москве, Рут Анна была поражена, как принимает публика ее сына: тепло и восторженно. Даже шофер, который вез их обратно в Берлин, не удержался от слов восхищения по поводу выступления Дина.

Тем временем работа над «Бездельником» продолжалась. Остаток натурных сцен доснимали на территории Румынии в середине октября. Дин и там достаточно быстро подружился со всеми участниками съемок с румынской стороны. Там произошел весьма показательный случай.

Из гостиницы до места съемок Дина привозили на служебном «Мерседесе». У него да еще у режиссера была такая привилегия, а остальные добирались до съемочной площадки на автобусе. А некоторым иной раз приходилось и вовсе добираться своим ходом, если они, к примеру, опаздывали к отправлению автобуса. Так случилось с одним румынским осветителем, который опоздал к автобусу и стал упрашивать водителя диновского «Мерседеса» взять его с собой. На что тот ответил: «Я везу только американца!» Когда Дин узнал об этом, он был крайне раздосадован таким поведением своего шофера. И на следующий день специально подозвал к себе одного из участников массовки, с небритым лицом, и, демонстративно открыв перед ним дверцу «Мерседеса», пригласил его в салон. «Этот человек поедет с нами», – сказал Дин водителю. Тот в ответ ничего не сказал, прекрасно поняв, на что намекал Дин своим поступком.

Как уже упоминалось, все трюки в фильме Дин исполнял сам. Не стали исключением и натурные съемки в Румынии, где произошел печальный эпизод. В эпизоде, где Бездельник летит кувырком с горы, Дин неловко приземлился на спину и вдребезги разбил скрипку, которая находилась в сумке. Когда он вместе с членами съемочной группы собирал обломки инструмента, кто-то нашел листок, который все это время хранился внутри скрипки. На нем было написано имя мастера – Страдивари. Дин был в шоке от этого открытия, понимая, что он сотворил что-то несусветное – погубил раритетную скрипку, сделанную руками выдающегося мастера. А румынские товарищи по этому поводу шутили: «Не волнуйся, Дин, киностудия „ДЕФА“ достаточно богата, чтобы купить еще одну такую скрипку».

К концу осени работа над фильмом «Из жизни одного бездельника» была завершена. Дин был вполне удовлетворен результатом: несмотря на то что картина по своему жанру относилась к авантюрным комедиям, в ней присутствовала гуманистическая идея. То, что никогда не отличало прежние картины Дина, которые были сплошь коммерческие и служили лишь одному – развлечь зрителя и не нагружать его мозги какими-либо серьезными мыслями.

Дин остался доволен и другими итогами своего пребывания в ГДР. Во-первых, он обнаружил к своей персоне самое трепетное отношение со стороны как властей страны, так и простых граждан. А его коллега, режиссер Вернфрид Хюбель, даже снял документальный фильм под названием «Дин Рид – певец другой Америки». Таких знаков внимания Дин не удостаивался даже в СССР, где про него тоже был снят документальный фильм «Поет Дин Рид», но уж больно короткий – всего двадцать минут, причем бо́льшая часть из них ушла на показ его концертных выступлений. А немецкий фильм раскрывал личность Дина во всей полноте: как с гражданских позиций, так и с творческих.

Наконец, Дин мог быть вполне доволен и успехами на личном фронте. Его роман с Вибке складывался на удивление легко, и парочка за все время своего общения ни разу не поссорилась. Да что там поссорилась: между ними даже тени какого-либо конфликта не возникло. Вибке определенно нравилась Дину цельностью своей натуры и тем, что она не стремилась никому ничего доказать. В ней не было ни грамма какой-либо показухи, она была естественна во всех своих проявлениях.

Правда, было одно «но», которое в какой-то мере напрягало Дина. Он знал, что она является дальней родственницей Первого секретаря ЦК СЕПГ Эриха Хонеккера, и это обстоятельство могло заставить недоброжелателей Дина распускать о нем всяческие слухи: дескать, он крутит роман с Вибке исключительно ради устройства собственной карьеры. Кстати, подобные разговоры уже доходили до него, когда он снимался в «Бездельнике». Но потом Дин плюнул на них и решил жить проще: он-то знал, что Вибке ему нравилась прежде всего как женщина, а это было главным в его отношении к ней. Во всяком случае тогда.

В самом конце осени Дин снова отправился в Лейпциг, где в очередной раз проходил фестиваль документальных фильмов. Только на этот раз он принимал в нем участие не как режиссер, а как почетный гость. Фестиваль проходил 20–25 ноября и, как обычно, собрал несколько сот кинематографистов из разных стран мира. Дин опять много времени проводил на фестивальных просмотрах, а также на различных митингах солидарности. А все свободное время он посвящал Вибке, которая опять была на фестивале переводчиком.

В последний день фестиваля были оглашены имена победителей. Главного приза («Золотой голубь») были удостоены картины: «Чужого горя не бывает» (СССР; о вьетнамских детях), «Кирпичики», «Свидетельство геноцида» (обе – Колумбия), «Победа на дороге № 9» (Южный Вьетнам), «Генералы за кулисами» (Англия).