Благие намерения - Владислав Гончаров

Нахлынувшая ненависть была столь сильна, что изношенные сосуды выдержали чудом. Еше секунда — и инсульт.

Дальнейшее произошло само собой. Ствол вдруг оказался вскинутым на уровень глаз, и палец уверенно, беспощадно нажал на спусковой крючок. Это тебе за Сувенира, звереныш!

Рука с пистолетом подпрыгнула. Правый глаз туземца как бы провалился — и мальчишка начал ужасающе медленно запрокидываться навзничь. Звука падения тела Игорек не услышал, потому что в ушах еще звенело от выстрела, но он знал, что должен быть звук, и он машинально воспроизвел его, выдохнув почти беззвучно: «Ш-шух-х!..»

Мгновение туземцы стояли неподвижно, боясь пошевелиться. Затем кинулись наземь. Все, кроме Тиури. Старый жрец просто не смог этого сделать — настолько оцепенел…

Не выдержав его изумленного взгляда, Игорек нахмурился, отвел глаза и молча указал стволом на яму в песке. Подобрал гильзу и двинулся к лазейке. Шел, недоумевая. Он только что снова застрелил человека. И-ни угрызений совести, ни даже осознания того, что произошло: застрелил — и все. Как будто совершил это не он, а кто-то другой, знающий свое право — карать и миловать без колебаний.

— Здесь так принято… — тревожно и озадаченно бормотал Игорек, не то чтобы оправдываясь — скорее удивляясь самому себе. — Здесь так принято…

Механически передвигая ноги, добрался наконец до лазейки и окунулся в сырую черноту подвала. Выспался, называется! Снова завернул оружие в целлофан, поместил в угловой тайник. И еще подумал с неудовольствием, что хорошо бы подыскать для хранения какое-нибудь другое место. Желательно на острове. Целее будет…

В железную крышку люка забарабанили. Такое ощущение, что камнем. Замер, выжидая… Наконец сверху (с того света!) донесся ворчливый голос Влада:

— Хорош греметь! Все равно не услышит… Игорек перевел дух, сдвинул кусок арматурины и приподнял тяжелую ржавую крышку. Снаружи был поздний вечер. Насколько позволяли различить черно-синие сумерки, физиономии Влада и Андрея выражали сильное недовольство.

— Давно стучите? — Кряхтя, выбрался наружу, закрыл люк.

— Давно, — обиженно бросил Андрей. — Спал ты там, что ли?

— Спал…

— Нет, но записку хотя бы мог оставить?.. — Андрей запнулся. — Погоди! А чего это ты снова замок вешаешь?

— Сейчас туда соваться не стоит. — Игорек выпрямился, сунул ключ в карман. — Наведаемся попозже. Пусть сначала все утрясется

Ребята изменились в лице.

— Случилось что-нибудь? — Андрей понизил голос.

— Случилось… — Отвечая, Игорек смотрел не на него, а на Влада. Долго смотрел. Потом вдруг усмехнулся углом рта — и пожал острое кривоватое плечо. — Долго жить будешь…

Четвертая угловая плита замкнула прямоугольник будущего святилища, так что новых человеческих жертв в ближайшее время вроде бы не ожидалось. Предложение Игорька разместить базальтовые столбы на равном расстоянии вокруг лазейки Тиури принял без возражений. И попробовал бы он возразить — ходил теперь за покровителем как привязанный, в глаза заглядывал. Ближе к полудню оба скрывались в пальмовом шалаше, где, надо полагать, занимались словесностью. В отличие от своих юных спутников Игорек одолевал местную речь трудно, со скрипом. Особенно не давалось произношение. Сначала он все записывал, потом перенял у Тиури манеру завязывать узелки на память. Так и ходил — с веревочкой из кокосового волокна, перебирая сложные красивые узлы, как бусины четок.

Влада с Андреем эти уроки словесности сильно раздражали, поскольку в итоге работа по выкладыванию плоскими камнями внутреннего круга целиком выпала на их долю… Солнце торчало в зените. Тени от свежеврытых базальтовых столбов съежились до предела.

— К черту! — не выдержал Влад. — Перекур!

Оба выпрямились и, прихватив куртки, канули в лазейке. Переход из тропического полудня в прохладную весеннюю ночь средней полосы был ошеломителен, но в целом приятен. Как в бане: с пылу с жару — да в сугроб…

Расположились на пологом травянистом пригорке неподалеку от люка. На ощупь подстелили куртки, сели. Андрей закурил.

— Крутой! — бросил он между затяжками, надо полагать, имея в виду Игорька. — Нашел пахарей…

— Пахота — ладно, — не менее хмуро отозвался Влад. — Ты мне скажи: на фиг он еще одного завалил? Для ровного счета, что ли? Под четыре угла?

— Нет, ну… Двоих-то — не он… Это уж местные сами… — Кажется, Андрей усмехнулся. — Каждый поворот истории, — ядовито и весьма похоже скопировал он говорок Игорька, — это сотни тысяч трупов… Сотни!.. Теорию — в практику…

— Балабол, — проскрипел Влад, судя по голосу, скривив рот до предела. — Я ему бомжару этого вовек не прощу! — угрюмо добавил он вдруг.

Огонек сигареты приостановился в темноте и пару мгновений был неподвижен.

— Погоди, — растерянно сказал наконец Андрей. — Ты о ком? О Сувенире?

— Ну! — Голос Влада звучал несколько надтреснуто. — Он же меня и подначил — Игорек! «ФСБ, упрячут, устранят!..» И тебя потом втянул. Скажешь, нет?

Ночное облачное небо над балкой, набрякшее светом фонарей и реклам, мутно тлело багровыми оттенками. Где-то заполошно вопило противоугонное устройство.

— Да теперь-то что говорить… — уклончиво пробормотал Андрей. Помолчал, затянулся. Розовый полусвет вынул на миг из темноты его непривычно задумчивое лицо. — Ты шнуркам своим про академический сообщать будешь?

— А ты?

— Я — нет. Воплей не оберешься. У тебя они кто?

Ответом было странное горловое кудахтанье. Влад смеялся.

— Сейчас расскажу. Ты слушай, слушай: прикол классный. Они у меня оба члены КПСС… были… Отец в Москве учился, в ВПШ…

— А это что такое? — несколько ошалев, спросил Андрей. Обычно дружок его от бесед на личные темы уклонялся. Вообще был неговорлив. А тут, гляди-ка, прорвало…

— Высшая партийная школа, — глумливо перевел Влад. — Специальность: научный атеизм. Ну, отучился, приехал… И подает заявление на выход из партии. В общем, пока учился, в бога уверовал. В те времена, прикинь!

— Серьезно, что ли?

— Да погоди ты! — нервно посмеиваясь, продолжал Влад из темноты. — Дальше еще смешнее будет… Мать его тут же раз — и в психушку! Ну, понятно: иначе скандал, того и гляди, у самой карьера накроется. А так: псих и псих — что с него взять? Сдала… Там он месяца через три и откинулся.

— Ни хрена себе… — подивился Андрей, гася сигарету о землю. — Залечили?

— Онкология, — бросил Влад. — Думаешь, с чего бы это он в религию ударился?.. А тут бац — девяносто первый год! КПСС — на хрен! Ну, мать покрутилась-покрутилась — скучно без партии-то… Ну и сама в церковь подалась…

— Классно! — только и смог вымолвить Андрей.

— Это еще не классно! Классно дальше. Начала доставать: крестись да крестись! Я ее, понятно, послал. Так она еще и меня в психушку сдать задумала, ты понял?