Любить - значит страдать. - Ребекка Донован

Я нежно погладила Эвана по поврежденной щеке. Он остался лежать неподвижно.

– Не говори так, – простонал Джонатан. – Эмма, это ведь не им, а нам всю жизнь причиняли боль.

– Нет, Джонатан. Мы с нашими тайнами и мелкими хитростями ничем не лучше других. Мы хуже других. Мы ломаем людям жизнь, – злобно расхохоталась я. Джонатан хотел меня остановить, но я уже ходов не писала и с мстительной радостью жалила его острым языком. – А ты! Ты убиваешьлюдей! Ты такое же чудовище, каким был твой отец! – (Покрытое кровоподтеками лицо Джонатана стало пепельным, он хрипло охнул, словно я ударила его ножом в сердце.) – Нас с тобой связывает лишь обида на весь мир. Вот они, наши узы! А вовсе не любовь! – Мои слова разили его буквально насмерть, я не дала ему даже рта открыть, чтобы хоть как-то оправдаться. – Я не люблю тебя! – выкрикнула я. Его глаза умоляли остановиться, но в моем сердце не осталось места для жалости. – Никто и никогда не сможет тебя полюбить!

Джонатан согнулся пополам, сделал несколько неверных шагов и упал на колени.

Я была переполнена ненавистью, которая, словно яд, отравляла кровь. Я смотрела, как он корчится под градом моих слов, и наслаждалась его молчаливыми страданиями.

– И не ждименя! Да, ты, кажется, говорил, что весь в моем распоряжении, так заруби себе на носу: я в этом не нуждаюсь! Уйди из моей жизни, и я никому ни слова не скажу о том, что ты сделал.

Джонатан закрыл остекленевшие глаза и, уныло понурившись, схватился за грудь.

Я повернулась к нему спиной, не в силах видеть, как он буквально разваливается на куски. По щекам ручьем текли слезы, и я поспешила спрятать свой стыд за опущенными веками. Мои слова оказали не менее разрушительный эффект, чем кулаки Джонатана. Я губила других своими маленькими тайнами и большой ложью, в моей душе зрели гроздья гнева, и этот гнев разрушал людей. И точно так же, как Джонатан, я не стоила любви.

Внезапно хлопнула входная дверь, и я сразу напряглась. Я знала, что он ушел и я его никогда не увижу.

Сердце мое было разбито, я судорожно всхлипывала, склонившись над безжизненным телом Эвана. Я приложила руку к его груди, и он пошевелился. Я тяжело и отрывисто дышала, пытаясь унять боль, хотя теперь точно знала, что после сегодняшнего дня эта боль уже никогда не пройдет.

Эван заворочался и слабо застонал. Я тряслась как в лихорадке, внутренности жгло огнем. Я испытывала самые настоящие крестные муки. И нечем было дышать.

– Эмма, – пробормотал Эван, его веки затрепетали.

– Прости, – всхлипнула я, уронив слезу на его щеку, и припала к его губам. – Не знаю, сможешь ли ты хоть когда-нибудь простить меня, но я не хочу разрушить и твою жизнь тоже. – Мое израненное сердце едва билось. – Я люблю тебя, – выдохнула я.

Я снова опустила его голову на пол и поднялась, чувствуя, что ноги меня не держат. С трудом доковыляла до входной двери и открыла ее. И, собрав всю свою волю в кулак, побрела прочь.

– Эмма! – прозвенел в темноте голос Эвана – и я потеряла сознание.

Я села рядом с Сарой на заднее сиденье машины, и Карл начал выруливать с подъездной дорожки. Я сидела и молча смотрела в окно. Я слушала, как Карл с Анной о чем-то беседуют, но не слышала ни единого слова. Ужасно угнетало присутствие Сары, хотя она не сделала даже слабой попытки завязать разговор.

Когда мы приехали в аэропорт, Карл принялся вынимать из багажника вещи, Анна уже ждала нас на тротуаре.

– Как только получишь комнату в общежитии, я вышлю все остальное, – ласково улыбаясь, сказала она. Потом пристально посмотрела на меня и погладила по щеке. – Эмма, не стоило так поступать. Ты имеешь полное право пройти по проходу вместе с другими на выпускной церемонии. Еще не поздно передумать.

Я еле заметно усмехнулась, прекрасно понимая, что она хочет меня утешить. Мое сердце словно окаменело, ничто больше не тревожило душу, я была не способна реагировать на ласку и добрые слова. Все выгорело. Ничего не осталось.

– Пожалуй, пора, – ответила я, повесив на плечо рюкзак.

– Позвони, если что-нибудь понадобится, – сказала Анна.

– Твой наставник свяжется с тобой сразу, как приедешь в университет, и сообщит, когда будут вступительные экзамены, – объяснил Карл. Он подкатил поближе чемодан, рядом поставил спортивную сумку.

– Спасибо, – вполне искренне сказала я.

Слегка замявшись, он крепко обнял меня:

– Ты прекрасно знаешь, где нас найти.

Сара стояла, прислонившись к машине, и даже не делала попытки подойти. С тех пор как я два дня назад заказала билет, она не проронила ни слова. И не было никакой надежды на то, что сейчас она вдруг нарушит обет молчания.

Я взяла сумку и покатила чемодан к стойке регистрации.

– Эмма! – пронзительно крикнула Сара, бросившись за мной. Облегченно вздохнув, я закрыла глаза и остановилась. Ее взгляд был полон боли, брови трагически вздернуты. – Не делай этого! Пожалуйста. Все должно было быть по-другому.

Ничего не шевельнулось в моей душе.

– Не волнуйся. Я в порядке, – успокоила я Сару.

– Эмма, ну пожалуйста!

– Увидимся через пару недель, да?

Она тяжело сглотнула, сжала губы и уныло кивнула. Затем схватила меня за плечи и быстро-быстро забормотала:

– Ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни. Не делай этого. Я знаю, потом ты будешь жалеть.

Я подождала, пока она уберет руки, и, не повышая голоса, произнесла:

– До скорой встречи.

Повернулась и пошла прочь.

* * *

Я вынул ключ из двери и швырнул рюкзак на кровать. Открыл крошечный холодильник, чтобы взять воды, старательно игнорируя находившегося в комнате Лайла. К сожалению, игнорировать его было довольно сложно.

А потом я буквально застыл на месте, увидев на его кровати свою коробку. Он шарил в ней без зазрения совести.

– Какого черта! – Я яростно захлопнул дверь холодильника.

– Да вот, искал себе футболку, – не слишком уверенно сказал он.

То, что он роется в моих вещах, не стало неожиданностью. Последние несколько месяцев он постоянно этим занимался, но сейчас, пожалуй, хватил через край.

– Здесь ты вряд ли найдешь что-то подходящее, – набросился на него я. – А ну-ка отдай! – И я вырвал у него из рук фотографию.

– Расслабься, Эван, – плюхнувшись на свою кровать, ответил он. – Кстати, а кто эта девчонка? Классная штучка.

– Не твое дело, – отрезал я, складывая фотографии обратно в коробку.