Тёмных дел мастера. Книга четвёртая - Алексей Берсерк

Поэтому вместо ожидания ответа Альфреда Гортер решил сам продолжить говорить, зорко отслеживая каждое его движение:

— Просто времени уже слишком много прошло с той поры, когда прадедам моим ещё не надо было скрывать сил нашего фамильного лука. Но мы никогда не хвастались его свойствами, не выставляли свой лук напоказ. И никогда не рассказывали о его происхождении. А затем про наш род люди и вовсе забыли, когда в это королевство магия пришла. Решили, что предки мои тоже магию использовали, чтобы защищать себя на поле боя. Поэтому хочу знать: откуда тебе известно о луке нашем? Тебе что, рассказала про то одна девчонка такая тёмненькая, когда вы с ней в железном черве ехали? Или магией эти вещи всем людям на обозрение пустила, как это оно сейчас принято делать, через головы?

— Девчонка?! — чуть ли не с хохотом изумился молодой колдун, снова посмотрев в лицо бородатому лучнику. — Нет, старик. Никакой девчонки не было. И не нужны они мне больше, чтобы добыть информацию. Н-е-ет… Эти вещи я постепенно узнавал сам. Шаг за шагом. Сначала в замке моего второго учителя. Затем на этой грани бытия, когда вернулся сюда.

— Откуда вернулся? Из замка? Так тебя не было все эти двадцать пять лет, — не совсем понял его слова Гортер, решив, что именно там этот парнишка сумел найти способ перестать стареть так же быстро, как остальные люди. — Ясно теперь, почему тогда в Варгосе ты с этими двумя вдруг появился перед тюрьмой.

— О? Получается, ты и там был? — с любопытством проговорил молодой колдун. — Просто не верится, как ты везде успеваешь в своём возрасте.

— Там я тебя в первый раз упустил, — холодно ответил бывший следопыт. — Потом пришлось охотиться за тобой по всему Сентусу опять. Как и в прошлый раз. Только тогда я охотился за твоим похитителем.

— Хо, так ты прямо ищейка настоящая, дед, — иронично похвалил собеседника Альфред. — Всюду нос свой просунешь, везде поразнюхаешь. Жалко только, что на корону работаешь. На приспешников короля этого липового.

— А вот тут ты путаешь, — заявил молодому колдуну Гортер, немного отойдя вправо. — Потому что шайка ваша нужна мне самому лично. Все до единого, кто спалил мою деревню и родню перебил.

— Правда? Так ты за этим тогда на нас напал с учителем у Белокамня? И сейчас тоже? Кхе! — с презрением скорчил рожу Альфред, начав неспешно прохаживаться вместе с бывшим следопытом из стороны в сторону. Да ещё и сложив руки за спиной в замок, как натуральный профессор.

— Лучше посмотри, как свободно вокруг, — продолжал он. — Сколько у тебя за жизнь было возможностей использовать твой лук по-другому при такой свободе! А сейчас ты, словно эти люди, которые день и ночь копошатся в замке у меня за спиной, как настоящие черви. До изнеможения порой копошатся. И как ты думаешь: свободны ли они посреди этих величественных гор? И будут ли свободны их дети, которых они тоже рождают только за тем, чтобы те всю жизнь просерали на таких вот работах, спуская её от самого рождения в трубу? Безусловно, им самим это невыгодно. Но зато выгодно правительству. Отсюда и большая часть современных проблем в умах народа. Поскольку люди с рождения отупляются. Оскотиниваются, если хочешь. И их жизненные смыслы эксплуатируют другие. Но когда было иначе?

Ты думаешь, что раньше было лучше, что ли? Нет! И настоящая история Сентуса — тому прямое доказательство. Именно её я изучал в Эргароте. Пока не понял, что лишь первобытная анархия сможет освободить человека от бессмысленных оков режима. Какого угодно режима — прошлого, современного или будущего. Потому что все они будут одинаково паразитировать на народе. Всегда. Независимо от развития уровня ложной магии в этом мире.

Ах, если бы кто-то с самого начала мог им объяснить, что жизнь — это безграничные возможности. Но нет! Вместо возможностей они выбирают безмозглое рабство. Потому что существовать так легче, чем постоянно искать эти возможности и бороться за них. Поскольку мир так устроен.

Но человек может сам выбирать, как ему жить. Независимо от того, как хотят заставить его жить другие. И ты тоже сам выбрал на что потратить свои годы. А теперь считай, что ты стоишь перед лицом смерти, старый идиот. И всё, что ты можешь — это сделать правильный выбор в конце. Так что отдай-ка мне свой лук по-хорошему и не упрямься. Или я возьму его сам, но уже с твоего трупа. Как стоило поступить Джаргулу в прошлый раз.

Слушая его высокопарную болтовню, старый охотник тем не менее куда больше продолжал фокусироваться на повадках своей жертвы и на том, не хочет ли она обмануть его в момент разговора, чтобы напасть исподтишка. Но всё же помимо этого Гортер также сумел заметить, что молодой бунтарь ещё ни разу не упомянул об остальных инструментах, принадлежавших семье бывшего следопыта вместе с луком. И вообще о том, что не весь первоначальный металл, имевшийся в распоряжении у последнего кузнеца рода Устенов, ушёл на один только лук, поскольку без учёта прикреплённого к нему полудиска этот отдельный инструмент годился разве только для противостояния обычным людям, не владеющим магией. А с имевшимся на шее Гортера амулетом, защищающим от любой ментальной магии, его противнику сейчас попросту неоткуда было узнать об этом.

— Хм, а зачем тебе мой лук? — решил всё-таки уточнить Гортер.

— О, как бы я хотел сказать, что лишь для изучения его свойств, старик, — вновь начал играть с ним словами Альфред. — Однако боюсь, придётся его уничтожить.

Видишь ли, есть некое пророчество. Или, скорее, временная параллель, связывающая рассвет ложной магии и цивилизации в этой стране с существованием на её территории трёх опасных вещиц. Две из них я уже уничтожил. Осталась одна. Твой драгоценный лук.

Как только его не станет, направление развития самого большого королевства на материке Первых Империй изменится. А возможно, за ним быстро поменяются и направления развития других стран. Если вовремя заняться этим делом, конечно.

— Ты что, и вправду веришь в это? — изумился Гортер. — Думаешь, какие-то предметы могут так сильно мир менять? Помилуй мои седины, мальчик!

Когда век за веком у людей в головах одни и те же пороки живут, то никто и ничто не сможет вытравить их так просто. Будь то хоть реформы, переселение, смерть короля прежнего или появление нового. И уж если страна эта о магии и раньше знала, то не могла вечно оставаться закрытой для неё. Как не могла избежать и той участи, которую потом вместе с магией унаследовала из Гилия и Хаас Дина. Всю заразу эту, в головах людей расползающуюся. И по землям их тоже гниль везде только оставляющую…

Зыркнув в сторону матёрого лучника на сей раз каким-то совершенно иным, не слишком озлобленным взглядом, Альфред заинтересованно продолжил:

— Во дела. Так ты, выходит, свой лук не только против магии используешь, но ещё и за столько лет сумел пропитаться его воздействием насквозь, что ли? Вот уж не думал, что найдётся ещё в этом королевстве такой человек, который не склонится перед этими фокусниками и не станет колдовать каждую секунду.

— А ты по селям дальним походи. По тем, что не на юге вашем изнеженном лежат. И что ещё не загажены магической отравой. Ещё больше таких людей встретишь, — холодно огрызнулся Гортер.