Матери - Жереми Фель

Однако в последнюю минуту она испугалась, что может оскандалиться перед всеми, кто приехал полюбоваться первоклассными спортсменками, а не смотреть на жалких горемык. Она испугалась, что окажется не на высоте и поймет, что эта самая высота ей никогда не светила.

Она испугалась, что ее сразят на месте и бросят одну на ослепительно-зеленой лужайке.

Хейли отрегулировала кондиционер, чтобы избавиться от убийственной духоты, царившей в здешних местах, где не найти ни единой тени. Она отдала бы все на свете за несколько глотков ледяной водки. Но ей следовало оставаться трезвой, ведь ее ждала обратная дорога.

Чтобы как-то приободриться, она представила, как ночью растянется на постели.

И проспит так лет сто, не меньше.

Через главный вход уже начали выходить первые зрители. Провожая их взглядом, Хейли чувствовала, как у нее сводит живот, как боль рвется наружу, готовая взорваться в сухом воздухе и разлететься на множество маленьких горьких шариков.

Значит, все кончилось. Ставок больше нет. Места в таблице распределены. Вот только ей там места не нашлось.

Кто же из них его украл у нее?

Но пенять ей оставалось только на себя. Тем лучше для победительницы, которая воспользовалась ее неявкой. Мередит сказала ей правду тогда, в загородном клубе. Она все бросила с поразительной легкостью и даже ни разу не прикоснулась к клюшке с тех пор, как вернулась от Нормы, а последнюю неделю провела, запершись в своей комнате, курила и пила втайне от отца, издеваясь над собственным телом и убивая в нем все самое ценное, отказываясь видеть кого бы то ни было, кто мог бы заставить ее опомниться – пусть ненадолго, борясь ночью с невыносимо тяжелым сном, а днем уничтожая все, что определяло ритм ее жизни в течение долгих месяцев добровольных ограничений.

Теперь зрители уже сотнями возвращались к своим машинам, явно довольные, что приехали на турнир, который только-только закончился, и готовые вернуться к привычной жизни.

Сколько же их – этих безымянных, опаленных техасским солнцем лиц, которые она больше никогда не увидит! Никто из знакомых не придет ее проведать, что ни говори. Отец, а он все еще был в отъезде, даже не вспомнил о том, что она собиралась участвовать в турнире. С Линдси она больше не разговаривала, и та платила ей той же монетой. Хейли больше ни с кем не общалась, превратив свой дом в неприступную крепость.

Она снова оказалась под замком.

Нил тоже оставил попытки связаться с ней. А ведь она хотела выиграть этот турнир ради того, чтобы он гордился ею. Без него все теряло смысл.

Впору было завыть в пустой комнате.

Она ненавидела их. Всех, кто отдалился от нее, кто бросил ее, как наскучившую игрушку. Неужели они притворялись с самого начала? Если бы хоть кто-то вызвался поехать вместе с ней, чтобы поддержать, она, возможно, не отказалась бы от поставленной цели.

Только ради того, чтобы увидеть искорку в чужих глазах, раз уж рядом нет матери.

Господи, сделай так, чтобы она меня не видела сейчас, когда я превратилась в то, что ей всегда было противно. Сделай так, чтобы это был последний провал!

Прозвучавший рядом смех вернул Хейли к действительности. Справа две девицы, ее сверстницы, подошли к синему кабриолету с клюшками для гольфа в руках. Хейли смерила их таким надменным взглядом, что та, которая была повыше ростом, обернулась, будто ее толкнули в спину, но тут зазвонил ее мобильный телефон, и она ответила на звонок радостными криками.

Меж двух машин промелькнула черная продолговатая тень. Возможно – бродячая кошка.

Вскоре появились другие девушки. Оживленно болтая, они направились к стоявшему у входа автобусу; вероятно, это были гольфистки-иностранки, возвращавшиеся в гостиницу.

На ярком солнце у них даже зубы сверкали.

Борясь с желанием рвануть с места и наехать на них, Хейли открыла еще одну банку содовой и, набравшись терпения, стала ждать, когда опустеет автостоянка, после чего наконец выбралась из машины, решив немного размять ноги. Повеял легкий ветерок, и она прошлась, босая, по еще горячему асфальту, вскидывая руки и вздыхая; с того места, где находилась, она отчетливо различала зеленую площадку для гольфа за высокой решетчатой оградой.

Хейли больше не питала надежды, что вернется сюда в следующем году.

Все кончилось – страница решительно перевернута. По крайней мере, ей хватило ума с этим смириться.

Теперь Хейли не испытывала ни малейшего сожаления. Как будто вслед за сердцем застыла и ее душа.

Вдалеке проехал товарный поезд – он мчал на запад, прочь от этих засушливых земель. Вернувшись в прохладный салон машины, Хейли достала из кармана телефон и позвонила Руди, но тот опять не соизволил ей ответить.

Он сводил ее с ума. Она уже три дня безуспешно пыталась до него дозвониться, начиная с того вечера, когда он более или менее внятно сообщил ей, что они с Тайроном готовы взяться за дело.

А дальше – тишина.

Неужели что-то пошло не так? Неужели они в конечном счете вышли из игры и теперь скрываются от нее? Может, они с самого начала держали ее за дурочку? Ведь она не заплатила им ни доллара.

Зато рассказала обо всем, что ей пришлось пережить у Нормы, как на духу, не стесняясь, не стыдясь.

Умолчав лишь о том, что она сделала с девчонкой.

А вдруг они увидели ее, когда проникли в тот дом? Что, если Норма поспешила выложить им все?

Выставив себя жертвой. Показав им без малейшего стыда лицо дочери. И назвав ее, Хейли, чудовищем, которое нужно прикончить.

Она ударила кулаком по рулю. В тот же миг с густых ветвей одной из туй, росших возле входа, вспорхнула стая белых птичек.

Накануне, несмотря ни на что, Хейли, не находившая себе места, попробовала найти хоть какую-то информацию о вторжении грабителей к Норме.

Впустую.

Хейли было бы довольно прочесть хотя бы несколько слов на экране компьютера. Всего несколько фраз, чтобы успокоиться.

Умерить свой гнев.

И потом прогнать его прочь.

Норма Хьюитт, уважаемая жительница округа Лайон, была найдена в этот вторник утром прикованной наручниками к кровати в собственном подвале.

С многочисленными рваными ранами и ожогами на теле.

Ее сын, Томми Хьюитт, был обнаружен в своей комнате в состоянии полной прострации, с изуродованным до неузнаваемости лицом. И отрезанными половыми органами.

Он был без сознания, но еще живой.

Обе жертвы, как установило следствие, подверглись длительным пыткам. Причины столь разнузданной жестокости пока неизвестны. Как и то, выживет молодой человек или нет. Неизвестно даже, выйдет ли он из комы и сможет ли присутствовать на похоронах своей матери.