Долг воина - Джульет Э. Маккенна

Управляющий, высокий мужчина с мягким лицом и редкими, коротко подстриженными седыми волосами, помолчал минуту, прежде чем ответить.

— Это едва ли удобно.

Юноша не понял, отказ это или просто намек, который ему советуют принять. В любом случае эсквайр его игнорировал.

— Я понимаю, что император очень занят, но я должен его видеть.

— Его величество будет свободен этим вечером, — объяснил управляющий.

— Я не могу ждать, — безапелляционно заявил Темар.

— Он готовится к балу.

Они проведут весь остаток утра в этих бесплодных диалогах, сообразил юноша. Но как пробить эту вежливую препону, лихорадочно думал он. Неожиданно его взгляд упал на воротник управляющего, где была приколота золотая бычья голова с эмалевыми рогами и глазами из осколков черного опала.

— Я должен получить одобрение эмблемы до полудня, чтобы мог носить ее на балу. — Темар посмотрел мужчине в глаза, надеясь, что этот выдуманный с ходу предлог не вызовет подозрений.

Управляющий отступил на шаг и поклонился.

— Если вы подождете, когда императору будет удобно. — Он быстро пошел наверх по широкой лестнице.

— Подождем здесь. — Райшед указал на бордовые бархатные стулья, расставленные вдоль стен.

Темар сел и уставился на ровные ряды портретов в обрамлении лепных украшений.

— Так который из них молодой Тадриол?

Райшед кивнул на юношу, державшего лошадь перед портиком, через который они только что прошли.

— Тадриол Предусмотрительный.

— Пятый из этой династии, как ты помнишь. — Маг не устоял перед соблазном показать свои знания. — Тадриол Бережливый построил этот дворец.

— Это происходит всякий раз при смене династии? — Эсквайр посмотрел на Казуела. Неудивительно, что все эти Дома так одержимы жаждой денег, если самая высокая честь достается такой тяжелой ценой.

— Только со времен Иишола Резкого, — ответил за мага воин. — Старый дворец тогда передали судам. Тор Безимары построили себе новый, но они не собирались отдавать его Ден Тадриолу, когда потеряли трон.

Казуел наклонился вперед на стуле.

— Тадриол Бережливый захотел построить здание, открытое для всех — и знатных, и простых. Тор Безимаров потому и свергли, что они чурались народа. — Сев на своего конька, маг воодушевился. — В молодости муж вдовы Тор Безимар вызвал целый скандал. Какой-то год его Дом повышал арендную плату не только в Зимнее Солнцестояние, но и в каждый праздник, а в конце года, когда вновь наступило Солнцестояние, толпа их арендаторов пришла к резиденции и стала забрасывать медяками всех, кто носил это Имя, стоило тем высунуть нос на улицу. Арендаторы заявили, будто платят то, что с них требуют, но…

Темар повернулся к Райшеду.

— Здесь всегда так пусто?

После людских толп, шатающихся по резиденции Д'Олбриота, дворцовая тишина казалась жуткой.

Райшед покачал головой.

— После праздника тут яблоку будет негде упасть, и управляющий придет не один, а с двадцатью помощниками. Но сегодня все готовятся к балу.

— Вряд ли император полирует столовое серебро. Почему он не может нас принять? — сварливо обронил Казуел.

Темар перенес свое внимание на статуи между портретами. На простых белых постаментах стояли боги, Сэдрин держал свои ключи, Рэпонин — свои весы, но вокруг ног Полдриона свернулась чешуйчатая змея. Она подставляла голову ласковой руке бога, а в ее разинутой пасти торчали острые зубы. Имеет ли змея какое-то значение, или это просто украшение, юноша не знал. Он столько всего не знает в этом странном веке.

Темар уставился на противоположную стену, где были собраны вместе сьеры Дома Тадриола. В их лакированных глазах он увидел обвинение. Он вознамерился стать равным им? Но сьером чего он будет? Он вообразил, что добьется уважения, если выцарапает себе какие-то остатки земель Д'Алсенненов? Но какое значение будут иметь несколько листьев каменного дуба?

Юноша стиснул зубы. Пусть судят его как хотят, он отвечает только перед своей совестью. Д'Алсеннену незачем унижаться ни перед кем из этих современных Имен. Даже если эта попытка таскать для Д'Олбриота каштаны из огня провалится, Темар возвратится в Кель Ар'Айен с высоко поднятой головой. Он вернул почти все утерянные артефакты, не так ли? Он применял Высшее Искусство так, как Гуиналь никогда бы не додумалась, так что пусть она даже не пытается вновь подавлять его своим авторитетом. Женщина и красивее, и умнее ее не погнушалась взять Темара в свою постель, и там он тоже показал себя с лучшей стороны.

— Вы готовы?

Далекий голос Аллин вырвал юношу из раздумий. Перед Казуелом повис мерцающий круг воздуха. По нему пробегала рябь, искажая и без того невзрачное лицо толстушки. Казалось, девушка смотрит на них через толстое стекло.

— Мы все еще ждем, когда управляющий проведет нас к Тадриолу, — желчно ответил Казуел.

— Но экипаж вдовы только что подъехал. — Образ Аллин был неясным, однако страдание в ее голосе слышалось отчетливо.

— Мы должны сами найти императора… сейчас же. — Темар первый вскочил, следом за ним — Райшед.

— Черная лестница здесь, — показал воин.

Казуел в отчаянии скручивал длинные рукава своей мантии.

— Он вызовет стражу, нас бросят в темницу…

— Ты сказал, что я имею право на немедленную аудиенцию. — Эсквайр рывком поднял мага. — Мой дед говорил, что права, как лошади, бесполезны, если ими не пользоваться.

— Сюда.

Райшед открыл неприметную дверь, спрятанную под парадной лестницей. Схватив мага за жесткий рукав, Темар потащил его за собой. Они пробежали по пустым мраморным коридорам, по длинному залу и наверх по лестнице.

Ливрейный лакей, сидевший на табурете возле двери, воззрился на них в удивлении.

— Ты нужен внизу, — сказал Райшед, прежде чем слуга успел открыть рот. — У сьера Д'Алсеннена личное дело к императору.

Темар сам распахнул дверь, стараясь выглядеть как можно увереннее, и решительно вошел в маленькую приемную. Воин закрыл за ними дверь и подпер се стулом.

— Туда.

Юноша сжал кулаки, глубоко вздохнул и взялся за ручку. За скромной дверью обнаружилась приятная, полная воздуха комната, увешанная маленькими картинами. На стенах — простая белая штукатурка и лепной цветочный фриз, на полу — толстые ковры бронзового цвета. Перед широким инкрустированным столом выстроились в ряд стулья орехового дерева с подушками осенних оттенков. За столом худощавый молодой человек смотрелся в ручное зеркало, расчесывая завитые волосы, банка помады стояла у него под рукой.

— В чем дело? — Простая рубаха и бриджи из коричневого сукна не умаляли его привычной властности.