Женщина в белом - Уилки Коллинз

Я пишу об этом не для того, чтобы предаваться праздному и бесполезному самоанализу. По ходу дальнейших событий читатели скоро сами смогут судить о моих чувствах и поступках. Но справедливость требует, чтобы дурное и хорошее во мне было описано в равной степени беспристрастно.

На следующее утро после моего возвращения из Хемпшира я пригласил Мэриан наверх, в мою рабочую комнату, и изложил ей свой план относительно того, как лучше всего разузнать о темном пятне в биографии сэра Персиваля Глайда.

Путь к его тайне вел через непостижимую для нас тайну женщины в белом. Помочь нам приблизиться к этой тайне могла мать Анны Катерик — миссис Катерик. Ее можно принудить заговорить. Она будет общительна в зависимости от того, что именно мне удастся узнать о ней и о ее семейных обстоятельствах в первую очередь от миссис Клеменс.

Тщательно все продумав, я решил связаться с этой верной подругой и покровительницей Анны Катерик.

Трудность заключалась в том, как найти миссис Клеменс.

Сообразительность Мэриан подсказала нам наилучший и наипростейший способ. Она предложила написать на ферму Тодда, близ Лиммериджа, и спросить, не было ли известий от миссис Клеменс за последние месяцы. Мы не знали, каким образом миссис Клеменс разлучили с Анной, но после того, как это случилось, ей несомненно пришло в голову навести справки о своей исчезнувшей подруге в той местности, к которой та была более всего привязана, — в Лиммеридже и его окрестностях. Предложение Мэриан было вполне разумным, и она в тот же день отправила письмо миссис Тодд.

Пока мы ждали ответа, Мэриан рассказала мне все, что знала о семье сэра Персиваля и его ранней молодости. Она могла говорить об этом только с чужих слов, но была уверена, что они совпадают с истиной.

Сэр Персиваль был единственным ребенком в семье. Его отец, сэр Феликс Глайд, страдал от рождения неизлечимым недугом и с ранних лет избегал общества. Музыка была его единственной отрадой, и он женился на даме, которая была прекрасной музыкантшей. Он унаследовал поместье Блекуотер, когда был молодым человеком. Ни он, ни его жена не делали никаких попыток примкнуть к обществу соседей, и никто не нарушал их уединения, кроме единственного человека — приходского священника, что и привело к печальным результатам.

Священник был худшим из всех невинных сеятелей раздора — он был слишком ревностен. До него дошли слухи, что еще в колледже сэр Феликс считался атеистом и чуть ли не революционером, поэтому он решил, что его долг, как священнослужителя, привести заблудшую овцу в стадо, обратить лорда-хозяина на путь истины и заставить его посещать назидательные проповеди во вверенной пастырю церкви. Сэр Феликс яростно вознегодовал на это благое, но неуместное намерение и так грубо оскорбил священника на людях, что в Блекуотер-Парк посыпались письма с протестами от соседних помещиков. Даже арендаторы сэра Феликса дерзнули высказать свое отрицательное отношение к его поступку.

Баронет, не имевший особой склонности к сельской жизни и не питавший привязанности ни к поместью, ни к какому-либо из его обитателей, заявил, что соседям не удастся больше надоедать ему, и уехал навсегда.

После недолгого пребывания в Лондоне они с женой отправились на континент и никогда больше не возвращались в Англию. Они жили то во Франции, то в Германии, но всегда в полном уединении из-за болезненного состояния сэра Феликса. Сын его, Персиваль, родился за границей и воспитывался у частных наставников. Первой умерла его мать. Отец его скончался через несколько лет после нее, в 1825 или 1826 году. Сэр Персиваль, будучи еще молодым человеком, приезжал раза два в Англию. Его знакомство с покойным мистером Филиппом Фэрли завязалось уже после смерти старого сэра Глайда. Мистер Филипп Фэрли и он быстро стали приятелями, хотя сэр Персиваль редко, почти никогда не бывал в те дни в Лиммеридже. Мистер Фредерик Фэрли, возможно, встречал его раз или два в обществе своего брата Филиппа, но знал его очень мало.

Единственным близким знакомым сэра Персиваля в семье Фэрли был отец Лоры.

Вот все подробности биографии сэра Персиваля, рассказанные мне Мэриан. Сами по себе они не представляли особого интереса и ничем не могли мне помочь, но я подробно записал их на случай, если они окажутся небезынтересными в будущем.

Ответ миссис Тодд (присланный на адрес ближайшей к нам почтовой конторы) уже ждал меня, когда я туда зашел. Впервые нам повезло. Письмо миссис Тодд содержало первые сведения, нужные и полезные нам.

Как мы и предполагали, миссис Клеменс действительно написала на ферму Тодда, чтобы испросить прощения за свой с Анной внезапный отъезд (последовавший после того, как я встретился с женщиной в белом на лиммериджском кладбище), а затем уведомляла миссис Тодд об исчезновении Анны. Она горячо просила миссис Тодд узнать, не появлялась ли ее подруга где-нибудь в окрестностях Лиммериджа. В своем письме миссис Клеменс указывала адрес, по которому ее всегда можно будет найти, и этот адрес миссис Тодд теперь пересылала Мэриан. Миссис Клеменс жила в Лондоне, неподалеку от нас.

Как говорится в пословице, я был намерен «ковать железо, пока горячо». На следующее утро я пошел к миссис Клеменс. Это был мой первый шаг на пути к настоящему расследованию. Отсюда начинается история моей отчаянной попытки раскрыть тайну сэра Персиваля Глайда.

VI

Адрес, который сообщила миссис Тодд, привел меня к пансиону, находящемуся на спокойной улице около Грей-Ин-Род.

Когда я постучал, мне открыла сама миссис Клеменс. Она не узнала меня и спросила, по какому делу я пришел. Я напомнил ей о нашей встрече на лиммериджском кладбище, при которой присутствовала женщина в белом, и сказал, что я именно тот человек, который помог Анне Катерик убежать из сумасшедшего дома, как подтвердила это тогда сама Анна. Только таким путем мог я завоевать доверие миссис Клеменс. Она вспомнила эти обстоятельства, как только я заговорил о них, и пригласила меня в гостиную, волнуясь и желая поскорей узнать, не принес ли я ей какие-нибудь новости об Анне.

Посвящать постороннего человека в подробности совершенного злодеяния было опасно, и потому я не мог рассказать ей всю правду. Не подавая ей никаких несбыточных надежд, я мог только объяснить ей, что пришел с целью установить, какие именно люди были ответственны за исчезновение Анны. Чтобы не мучиться в дальнейшем угрызениями совести, я прибавил, что не надеюсь найти Анну и считаю — мы больше никогда не увидим ее в живых. Я сказал, что твердо намерен призвать к ответу двух человек, подозревая их в ее похищении, — из-за них я и люди, очень мне близкие, сильно пострадали. После этого я предоставил миссис Клеменс самой решать, не совпадают ли наши с ней интересы (как бы ни были различны наши побуждения) и не следует ли ей посвятить меня во все, что она знает по поводу Анны Катерик.

Бедная женщина сначала слишком растерялась и разволновалась, чтобы хорошенько понять, о чем идет речь. В благодарность за мое доброе отношение к Анне она согласилась рассказать мне все, что знала о ней, попросив меня подсказать, с чего начать, так как была не очень-то сообразительна, особенно при разговоре с незнакомыми.