Немного ненависти - Джо Аберкромби

Однако планы часто разваливаются на куски, когда их начинают рубить мечами, и план Лео продержался не дольше того времени, которое потребовалось Изерн-и-Фейл, чтобы провизжать:

– Деритесь!

Стур набросился на него с такой ошеломительной быстротой, что Лео был вынужден превратить свой открывающий удар в неуклюжий блок, а затем и вовсе перенести вес на заднюю ногу под зубодробительным ударом, едва не выбившим меч Барнивы из его руки.

Проблеск Стуровой ухмылки, промельк сияющей стали – и Лео отступил еще дальше назад, парируя, уворачиваясь, парируя; мгновенный скрежет и лязг их клинков почти затерялся в кровожадном реве толпы. Лео едва успел нырнуть под коварный рубящий удар, который должен был снести ему голову с плеч долой, но Стур не предоставил ему неуклюжего возвратного движения, с которым можно было бы поработать: он лишь презрительно отшагнул от попытки Лео нанести контрудар и продолжал наседать дальше.

Похоже, Стур тоже слышал эту фразу насчет атаки и защиты. Только у него это выходило лучше.

– Прикончи его! – вопил Антауп.

– Давай! – орал Юранд.

– Лео! – ревел Гловард, потрясая щитом.

Но Стур уже снова нападал: три рубящих удара, настолько стремительных, что Лео едва успел увернуться от первых двух, на чистом инстинкте. От третьего он отшатнулся, едва не выронив меч в слабой попытке сдержать противника. Стур был ураганом. Лео был листиком, который носило по всему кругу.

Ну и скорость! Он дрался тяжелым мечом, какие были в ходу на Севере – широкий клинок, мощное перекрестье, тяжелая золоченая рукоять, – но орудовал им с такой ловкостью, словно это была стирийская рапира. Минимум ненужных движений. Минимум времени на восстановление после удара. Все намерения искусно скрыты.

Не считая Бремера дан Горста, законно претендовавшего на звание величайшего фехтовальщика эпохи, Лео никогда не видел, чтобы клинком владели с таким свирепым мастерством. Он ощутил, как по позвоночнику ознобом ползет сомнение. Он привык быть укутанным в теплую пеленку самоуверенности, и сейчас, когда ее сорвали, холод оказался еще неприятнее из-за того, что был для него незнаком.

…Однако Лео слышал высказывание: «Есть много способов разбить яйцо». Он не был уверен, что до конца понял его значение, но решил, что это вполне действенная философия. Слова, с которыми можно жить. Допустим, у Стура преимущество в скорости, но у Лео преимущество в силе. Ему просто нужно дождаться, пока противник откроется, после чего прижать мерзавца к ногтю и раздавить, как орех на наковальне.

Следующая Стурова атака началась с убийственной скоростью, но Лео был наготове. Он увернулся, отбил удар и двинулся вперед вместо того, чтобы отступить, с удовлетворением заметив проблеск удивления на лице Сумрака. Он рубанул раз, рубанул другой – тяжело, вкладывая в удары свой страх и смятение, – и меч в руке Стура заколебался.

Взвизгнула сталь: Стур поймал клинок Лео своим, остановив удар в последний момент, когда лезвие уже почти коснулось острого кончика его носа. Они стояли, скалясь в лицо друг другу, борясь за преимущество в силе, скребя перекрестьями мечей, почти соприкасаясь костяшками кулаков, постоянно меняя стойку в попытке хоть на волос добиться перевеса в свою пользу, сцепившись в яростном, застывшем противоборстве на фоне бессмысленного грома толпы, в котором крики одобрения невозможно было отличить от оскорблений.

Короткая вспышка торжества быстро угасла, когда Лео мало-помалу начал чувствовать, что проигрывает состязание. Он скалил зубы, рычал, плевался, но Стур неумолимо гнул его все дальше, дальше, пока Лео в конце концов не потерял равновесие и не был вынужден сделать неловкий шаг назад. Их клинки со звоном разомкнулись. Ахнув, Лео понял, что Стуров клинок уже со свистом несется на него, отчаянно увернулся, поскользнулся, едва не упал и отшатнулся назад, на небольшое остававшееся пространство, тяжело дыша.

Толпа со стороны северян одобрительно заревела. Толпа со стороны Союза разочарованно зароптала. Большой Волк эффектно взмахнул клинком и ухмыльнулся. Было очевидно, что все присутствующие понемногу приходят к одному заключению.

Стур дрался лучше.

…Тем не менее, Лео где-то слышал высказывание: «Рано или поздно способ найдется». В тот момент оно показалось ему сомнительным, но сейчас он внезапно подумал, что эта философия дает надежду. Может быть, и с такими словами можно жить? Если ему не удается побить Большого Волка с помощью скорости или силы, значит, нужно быть более стойким. Утомить его упрямой защитой, угрюмой решимостью, ослиным терпением. Он станет деревом с могучими корнями, которое никакой ураган не сможет поколебать. Он измотает этого ублюдка!

Стур атаковал, но немного не по центру, так что Лео не составило труда уйти от удара. Он наконец ощутил брешь в защите своего противника! Но в тот самый момент, как он набросился на Стура, тот внезапно опустил плечо и выхлестнул свой меч стремительным рубящим ударом поперек линии его атаки. Лео ахнул, ощутив ветерок от клинка на своем лице. Он попытался ответить, но Большой Волк уже удалялся танцующим шагом, ухмыляясь – постоянно ухмыляясь!

Толпа взревела. На мгновение Лео решил, что это относится к нему. Затем он почувствовал, как что-то щекочет его щеку. Острие Стурова меча оцарапало ему лицо, настолько стремительно, что он почти ничего не заметил. Вот чему радовалась публика – крови! Его крови.

По мере того, как Лео отступал, царапина начала сперва жечь, потом пульсировать. Он подумал о том, насколько большой останется шрам. Может быть, это была Именная рана? Однако по мере того, как холодок сомнения всползал все выше по его горлу, до него дошло, что для этого ему необходимо выжить в поединке. Мертвые имен не получают.

Улыбка Стура стала на один зуб шире. На один зуб беспощаднее.

– Я из тебя всю кровь выпущу, малец, – проговорил он.

* * *

Клевер отдернул голову: кончик Брокова меча мелькнул мимо на отмашке, на расстоянии ладони от его носа. Стур метнулся вперед, сплошной яростный оскал – удар! еще удар! Брок ахнул, отпрыгнул назад, широким движением отбив меч Стура, так что тот выбил царапину на щите бойца, стоявшего рядом с Клевером.

Во имя мертвых, какой шум! Лязг стали, выкрики сражающихся, чудовищный вой толпы.

Во имя мертвых, какая давка! Щитоносцы напрягали силы, чтобы устоять, перемещались, скребя ободами щитов, толкались плечами; кольцо щитов изгибалось, когда сражающиеся подбирались вплотную, сапоги перемешивали грязь, бойцы отпихивали назад зрителей, лезших в круг при виде крови.

Клевер говорил себе, что ненавидит эти драки между глупцами, на которые глазеют другие глупцы. Жестокая, ненужная трата по крайней мере одной жизни, апеллировавшая ко всему, что было худшего в людях. Однако вместе с тем какая-то глубоко запрятанная часть его существа любила такие вещи, приходила в трепет при виде блеска отточенного металла и пролитой горячей крови. Маленький кусочек Йонаса Крутое Поле, застрявший в нем словно заноза, которую никак не удается вынуть.