Стекло и дерево - Сергей Буянов

Рим, как заведённый, выполнял все инструкции, что-то делал, что-то говорил. Голова кружилась, чувство времени напрочь потерялось. Весь день прошел под девизом: «Успеть бы»!

Смутно, как в тумане, молодые приехали в ЗАГС на тройке добротных, разукрашенных лошадей, тянувших розвальни по разогретому асфальту!

Регистрация брака, подписи в торжественной книге, неизменный Мендельсон. Затем аэропорт – Москва – возложение букета к памятнику Неизвестного солдата – рейс назад. Ещё два часа до вечера – поездка на каком-то ялике по каналу, настолько узенькому, что с обеих сторон молодым всё сыпали и сыпали на голову цветы! Вся поверхность воды украсилась разноцветными лепестками, ребятня почти со всего города с радостным визгом приветствовала пару!

Затем, собственно, застолье. Юркий тамада, речи, поздравления, горько! Молодые, как Ванька-встаньки: сесть-встать!

Подарки, подарки, подарки.

– А что у нас приготовила молодым мама невесты? – торжественно провозгласил тамада.

Рим не понял, что это? Дань традиции, такой вопрос?

– Подарок известен, – с олимпийским спокойствием произнесла Карина Львовна, – двухкомнатная квартира в Москве!

Липутина с достоинством присела, как бы позабыв выкрикнуть: «Горько»!

Родные и близкие обескуражено смотрели на спокойно уплетающую экзотический салатик Карину Львовну. Только Никола мог бы вырвать у Тамады микрофон и сказать:

– Что же ты, сватья лапшу вешаешь гостям?

Но отца Любимова на свадьбе не было, а мать Рима, как оплёванная не нашлась, что и сказать в подсунутый микрофон.

– В пути, – прошептал на ухо тамада. Она не поняла и переспросила в, микрофон: – Что?

– Какой подарок молодым приготовлен мамой жениха? – вновь спросил тамада и опять на ухо: – В пути!

– Наш подарок уже в пути! – наконец сообразила свекровь.

– Ура! Ура!!! – сгладил неловкость Тамада. – Горько! Горько, же! Раз, два! Три, – дцать! Дцать! Дцать!!!

Затем шутки-прибаутки, конкурсы, выигрыши, снова застолье, опять подарки. Все уставились на Билла, ожидая заокеанского чуда! Люди, знающие не понаслышке цивилизованный мир капитала, не удивились суперкраткому поздравлению и скромной открыточке, приобретённой на Главпочтамте.

Когда веселье перевалило стадию разгара, и, именитые гости собрались покинуть пиршество, а кое-кто уже спал в салате, тамада предложил всем выйти освежиться. Гости с удовольствием высыпали на улицу.

В надвигающихся сумерках разом загорелись юпитеры, установленные на козырьке входа. Их лучи скрестились, упали и вновь отразились от серебристо серого радиатора Мерседеса. Водитель дал протяжный сигнал, на всякий случай. Эта мера оказалась излишней: без того все, не отрывали глаз от новенького автомобиля. Из задней дверцы вальяжно выплыл представитель Губернатора.

– Подарок молодым от Главы администрации области! – объявил он в ярко красный матюгальник.

– Это не ошибка? – спросил Рим, не понимая сути происходящего. Тамада, уже изрядно поддавший, тоже не сразу сообразил, но скоро взял себя в руки, тряхнул головой и провозгласил:

– Ура! Слава Губернатору! Слава молодым!

Представителю власти мигом организовали бокал шампанского, тот поднял фужер до уровня глаз и выкрикнул:

– Горько!

– Горько! Горько!! Горько!!! – громогласным эхом отозвались гости.

– Как вам сюрприз? – загадочно улыбнулся молодым технический директор.

– Как это понимать? – хором спросили они.

– Честно?

– Будь добр!

– Понятия не имею! Сегодня утром вдруг вызывают в администрацию. Идти, конечно же, не хочу! Свадьба мол, то да сё. О налогах и делах потом. Но пресс-секретарь настаивает. Мол, Сам желает видеть меня! Отмазываться уже опасно! Приезжаю. Говорят: «Давай, оформляй»! Чего оформлять? Зачем? Говорят: «Давай сюда Любимова»! Я мол, не могу. Наконец спускают с себя загадочный вид и сообщают, что свадебный подарок приготовил Сам. Соображаю, как быстро оформить – записываем на фирму.

Вот и вся история! Пусть «мерин» на фирме числится, я ведь правильно решил?!

– Конечно, – согласился Рим. Техническому директору виднее. Он дока в таких делах – ему и карты в руки.

– Ты знаков с губернатором? – спросила Эвелина.

– Да так, встречались пару раз, – ответил Рим, – помощь кое-какую оказал. Но всё равно, это как-то неожиданно! Совсем непохоже на Губернатора.

– Видать, само Провидение вмешалось, – предположила Эвелина.

– Вероятно, так, – пожал плечами жених.

Вот и закончилась свадьба.

Гости разъехались по домам, а молодые начали потихоньку взрослеть: вместе в горе и в радости, пока смерть да не разлучит их.

Предложение Эвелины «узаконить справку» в Загс имело благоприятные последствия.

– И всё-таки хитрая ты, Лина! – заявила тёзка. – Чтобы дважды не мучаться!

– Так уж получилось.

– А я, против? Нет! Я завидую белой завистью! Мне ещё раз ходить, а у вас сразу – двойня! Здорово, правда?

Эвелине повезло – у неё есть учительница. Алина расскажет и подскажет: что да как, и когда!

Рим с удвоенной энергией принялся за работу. Ещё бы! Скоро он станет отцом – самым счастливым отцом!

Быстро пролетело время. Пришла пора расставаться. Хоть не надолго, но грустно. Карина Львовна забрала дочь в США. Твердолобая политика Липутиной ничуть не изменилась – она по-прежнему в своих мечтах видела жениха дочери в цилиндре и с благоухающей сигарой.

Липутины ненадолго остановились у Полянских, в ожидании рейса за океан.

– Линочка! Ты знаешь, как тебе будет тяжело вынашивать беременность? Вдруг что случится? Ведь врачи ничего не сказали насчёт возможности беременности!

– У меня есть врач! И он уверен, что всё будет нормально!

– Врач? Лина! Какой он врач?

– Мама! О Риме либо хорошо, либо ничего!

– Хорошо, пусть будет так. Я просто расскажу тебе одну историю.

– Не надо никаких историй! – отмахнулась Эвелина. – Я знаю про подкову, знаю, что Рим разрубил её со второй попытки! Он врач, а не математик, не конюх и не кузнец!

– А я ведь тоже консультировалась у Рима Николаевича.

– Правда? – обрадовалась дочь.

– Да, – мотнула головой Карина Львовна. – У меня что-то приключилось с рукой, вот я и спросила твоего мужа: Что это? Прямо так спросила и показала!

– И что?

– У меня кожа так покраснела и начала слезать – всё ужасно чесалось и болело.

– Хватит, не рассказывай! А то у меня тоже рука зачесалась!