Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Босуэлл поставил флот на якорь и отпустил своих людей на сушу запасать продукты и воду и готовиться либо к битве, либо к долгому плаванию. Его верные гонцы смогли проникнуть на юг и доставить ему некоторые горячо желанные (а также и ненавистные) документы: прокламацию, провозглашавшую его герцогом Оркнейским и лордом Шетландским; указ, изданный лордами и объявлявший охоту на него; другой указ, объявлявший его вне закона… и письмо от Марии.

Он спустился в свою каюту и запер дверь, перед тем как открыть письмо. Его пальцы дрожали, он с трудом мог поверить, что ей удалось написать письмо и тайно передать его, после чего оно проделало долгий путь и наконец попало к нему. Оно казалось призраком, одним из тех миражей, которые темные силы насылают для того, чтобы морочить людей и вести их навстречу гибели. Ее почерк, такой знакомый и такой изящный… Он сломал печать.

«Сердце и душа моя, прошло уже два месяца с тех пор, как я видела ваше лицо; никогда не думала, что смогу выдержать так долго. Мои страдания превосходят все, что я считала возможным…»

Лорды предали ее. Как он и предупреждал, они нарушили все обещания, сделанные при Карберри-Хилл.

«Мария, Мария! – мысленно вскричал он. – Я должен был похитить тебя тогда и насильно увезти в Данбар».

Он продолжил чтение, жадно впитывая все подробности ее жизни под замком в Лохлевене. Эта жизнь казалась мрачной и беспросветной. Не осталось никого, кто мог бы поддержать ее, кроме Мэри Сетон и некоторых других старых слуг, а сам остров выглядел неприступной тюрьмой. «Хотя нет такого места, откуда нельзя сбежать», – напомнил он себе. Там у нее должен был быть кто-то, кто сочувствовал ей, иначе письмо не покинуло бы пределы острова. Но кто это мог быть? Она не сказала, и с ее стороны это было мудро.

Он жаждал обнять ее, только поговорить с ней, хотя бы через прутья решетки.

«Мы не заслуживаем этого, – думал он. – Меня травят, как волка, а ее держат взаперти, как безумного графа Аррана. Шотландцы могут охотиться за мной, после того как лорды объявили меня вне закона. Что ж, хорошо – они убедятся в том, что у волка есть острые клыки. Я растерзаю их».

Босуэлл сложил письмо, но не убрал его в кожаный кошель вместе с другими документами, так как знал, что будет еще много раз перечитывать его, прежде чем оставит на хранении в надежном месте. Груз, лежавший на сердце, был тяжелее двуручного меча. Он пытался заверить себя, что они по-прежнему крепко связаны друг с другом, но в душе гадал, сможет ли снова увидеть ее.

Выбравшись из тесной полутемной каюты, он поднялся на палубу. «Пеликан» имел лишь две мачты и не был военным судном, но по крайней мере мог ответить пушечным огнем в случае нападения пиратов. Это были не бронзовые, а более дешевые железные пушки, снабженные ядрами, зажигательными и картечными зарядами в дополнение к пистолетам и аркебузам, которыми Босуэлл обеспечил своих солдат.

«Пеликан» мягко покачивался на волнах. Сейчас, в конце августа, море вело себя относительно спокойно, но это могло измениться в любой момент, а скалы и коварные отмели даже летом представляли угрозу. В Шетландском архипелаге насчитывалось более сотни островов, многие из которых представляли собой лишь темные утесы, грозившие гибелью при столкновении с ними. Босуэлл радовался, что смог заручиться поддержкой местных моряков, хорошо знавших свои родные воды.

Большие холщовые паруса были свернуты и покоились в сложном переплетении канатов, готовые в любое время раскрыться и наполниться ветром. Пока что на борт закатывали бочки с пресной водой, а люди Босуэлла разошлись по всему острову в поисках провианта. Они мало на что могли рассчитывать на этом скалистом, почти голом острове: в отличие от Оркнеев здесь было очень мало плодородной земли, и жители большей частью промышляли рыбной ловлей.

Для человека с душой странника эта земля имела свое очарование. Она трогала сердце Босуэлла, и первые несколько дней он бродил под бескрайним небом, слушал шум моря и наблюдал за птицами, гнездившимися на утесах, выраставших прямо из воды. Ему нравилось быть в одиночестве, после того как он провел слишком много времени в гуще событий. Иногда ему попадались на глаза маленькие темные пони, но лошадки держались на расстоянии, потому что они тоже хорошо знали людей и их коварство. Ветер свистел ему в уши, и Босуэлл, ненавидевший шляпы, теперь хорошо понимал, почему уроженцы Шетландских островов носят тесно облегающие шерстяные шапки.

Босуэлл посмотрел на солнце. Время близилось к полудню, и пора было встретиться с кузеном Синклером для дневной трапезы в фамильном доме на берегу. Ему нравился этот человек, нравилось беседовать о похождениях их общих предков и слушать истории о жизни на островах. Каждый день Синклер предлагал что-нибудь, что могло заинтересовать Босуэлла: древнее круглое жилище, сложенное из камней, остров Святого Ниниана с руинами обители благочестивого монаха, тюлений пляж, где неутомимые пловцы принимали солнечные ванны.

Сегодняшний день обещал быть таким же. Когда Босуэлл устроился за столом, собираясь отведать вина, Синклер дружелюбно улыбнулся ему.

– Вот, родич, попробуй это, – сказал он, наливая из фляги светло-желтый напиток. – Сегодня у меня есть крепкое сладкое вино с Кипра, – он сам сделал глоток и кивнул. – Оно проделало долгий путь, но не испортилось. Венецианские галеры славятся своей быстроходностью.

Босуэлл попробовал вино и посмотрел в окно на свою флотилию. Четыре корабля стояли на якоре перед ним, а еще четыре находились в гавани на другой стороне острова. Солнце сияло в безоблачном небе, и блеск воды был почти нестерпимым. Каждое судно казалось выгравированным на фоне синевы неба и моря – насыщенной синевы, по сравнению с которой другие небеса казались бледными и разбавленными водой.

– Думаешь о своих моряках и капитанах? – спросил Синклер.

– Да. Подумал о том, чем они занимались сегодня утром. Надеюсь, в городе обошлось без происшествий. Я держу простых моряков на борту – обычно они буйствуют больше всего.

Синклер рассмеялся:

– Можно понять, почему гребцов на галерах держат в цепях.

– И то верно, – Босуэлл с удовольствием подумал о Бальфурах, работавших гребцами на галерах много лет назад. Двуличные ублюдки, они с давних пор были лжецами и предателями.

Слуги принесли макрель и устриц, когда Босуэлл внезапно заметил какое-то движение на воде, почти на границе видимости. Он отложил нож и направился к окну.

Восемь кораблей, быстро плывущих к его судам, стоявшим на якоре. Он вздрогнул и приложил ладонь козырьком к глазам, чтобы лучше видеть.

– Что там? – спросил Синклер.

– Они пришли, – ответил Босуэлл. – Мои люди! – внезапно он осознал свое бедственное положение. – Все мои солдаты находятся на берегу! Там некому сражаться!

Он бросил салфетку на стол и выбежал из дома. Синклер последовал за ним.

Они остановились на вершине утеса над гаванью. Флот лордов приближался, когда все корабли Босуэлла в гавани вдруг развернули паруса, обрезали якоря и ударились в бегство.