История папства - Джон Джулиус Норвич

Это был предлог, которого так ждал дю Тилло. Не только Парму, но и три больших королевства, где правили Бурбоны — Францию, Испанию и Неаполь, охватила ярость. Отлучение папы, утверждали они, относится не только к герцогству, но в равной мере и к ним; Климент фактически освободил всех их подданных от обязанностей по отношению к своим сюзеренам. Бернардо Тануччи, премьер-министр Неаполя, дошел до того, что заявил, будто его хотят лишить всего имущества. Французский министр иностранных дел герцог Шуазель, всецело позабыв о дипломатических выражениях, писал:

Шуазель полагал, что кризис разрешится наилучшим образом, если французские, испанские и неаполитанские короли, представители дома Бурбонов, отправят совместный меморандум папе, где выразили бы изумление по поводу письма герцогу Пармскому — столь же оскорбительного, сколь и несправедливого. По его мнению, Святому престолу следовало отозвать свое бреве. В случае отказа папы дипломатические отношения с Римом прервутся до тех пор, пока он будет оставаться на престоле. Как и следовало ожидать, Климент действительно ответил отказом, и в июне 1768 года французская армия вновь оккупировала Авиньон и Венессен, а также Беневенто близ Неаполя, являвшееся с XI века папским фьефом.

Тем временем не удавалось разрешить и другую проблему: что делать с несчастными изгнанниками? Считалось, что их следует разместить в Риме, но специальная конгрегация кардиналов большинством всего в один-два голоса решила не давать им разрешения поселиться в городе. Число изгнанников измерялось тысячами; у ордена не хватало ни обителей, чтобы их расселить, ни денег, чтобы платить за их проживание. Была сделана попытка отправить около 3000 иезуитов-испанцев на остров Корсика, но она обернулась катастрофой. Уже около сорока лет на острове бушевало восстание против генуэзских властителей; повсюду шли бои, и у местных жителей едва хватало пищи, чтобы прокормить самих себя. Прибывшим разрешили провести на острове не более месяца, причем им пришлось самим добывать себе пропитание у недовольного, а иногда и проявлявшего открытую враждебность крестьянства. Через пять месяцев шестнадцать членов ордена из Кастилии скончались.

Затем 15 мая 1768 года Корсика перешла под власть Франции. Изгнав всех иезуитов со своей территории четыре года назад, король Людовик, разумеется, не собирался разрешить им заселить его новые владения. Их вновь собрали, посадили на французские суда и высадили в Сестри-Леванте между Генуей и Ла-Специей; предполагалось, что оттуда они втайне, понемногу, небольшими группами переберутся в Папскую область. Но с того момента, как они ступили на землю Италии, отношение к ним изменилось. Жалостливые итальянцы ужаснулись, увидев сотни монахов без гроша в кармане и крыши над головой, оборванных и худых, физически и морально измученных, бредущих неведомо куда. Климент не мог более держать двери перед ними закрытыми. В итоге они наконец получили доступ на папскую территорию, хотя им запрещалось появляться в Риме без специального разрешения генерала ордена.

Однако в державах, где правили Бурбоны, власти не питали к иезуитам никакой жалости. Теперь они желали полного уничтожения ордена и не удовлетворились бы меньшим. 16 января 1769 года, в понедельник, испанский посол в Риме вручил папе сообщение своего правительства. Климент принял его, благословил посла и отпустил его. Лишь после этого он открыл письмо и не принимал посетителей в течение следующих двух дней, отменив все аудиенции. Он пережил сильнейшее потрясение и унижение, от которых так и не оправился. Назначив специальное совещание консистории на 3 февраля, накануне ночью он перенес тяжелый сердечный приступ и к утру скончался.

В годы правления на его долю выпало немало горестей: это время оказалось отравлено ненавистью дома Бурбонов к Обществу Иисуса, за что Климент, разумеется, не нес ответственности. Однако ему не хватало воображения, и он отличался узостью мышления — тем более удивительной для венецианца. Возможно, будь он великим папой и прояви больше уверенности в себе и решительности, то смог бы защищать Общество куда лучше, но даже в этом случае Климент вряд ли смог бы изменить ситуацию радикально. Причина коренилась в самой эпохе: можно сказать, Просвещение и папа питали друг к другу взаимную неприязнь. Папство утратило свой престиж, а с ним во многом и власть. Христианская Европа обязана была выказывать Святому престолу почтение на словах, но этим дело в основном и ограничивалось.

* * *

Климент XIII погиб, пытаясь в ходе отчаянной борьбы спасти орден иезуитов; Климент XIV (1769-1774) прикончил его. Лоренцо Ганганелли, францисканский монах весьма скромного происхождения, по иронии судьбы, в 1743 году написал книгу об основателе Общества Иисуса, святом Игнатии Лойоле. На конклаве, где после трех с половиной месяцев его наконец избрали папой, вопрос об иезуитах стоял с самого начала заседаний. Конклав также удостоил чести своим посещением император Австрии Иосиф И. Иосиф был императором со дня смерти своего отца Франца I Стефана, но почти не обладал реальной властью, во многом сосредоточенной в руках его матери, Марии Терезии. Отвечая на вежливые вопросы, он сказал следующее: мать его столь благочестива, что не станет предпринимать ничего для запрещения деятельности ордена, но и препятствовать запрету не станет и будет только счастлива, если это случится. Сам же он во многом придерживается того же мнения.

С самого начала конклава все понимали, что никто из открыто симпатизирующих иезуитам не станет папой, так как на его кандидатуру наложат вето одна или несколько католических держав; с другой стороны, победа на выборах, купленная ценой предварительно данного обещания прекратить деятельность ордена, имела бы, если так можно выразиться, привкус симонии. Вследствие этого Ганганелли решил проявить осторожность, избрав средний путь. Он дал понять, что рассматривает возможность полного запрета на деятельность иезуитов, но не более того. Возможно, сам он не являлся ни сторонником, ни противником иезуитов, однако, будучи честолюбив, твердо решил разыграть «иезуитскую» карту — правда, действуя исподволь, — чтобы добиться преимущества. 19 мая 1769 года в возрасте 64 лет конклав избрал его папой. Климент XIV обладал целым рядом качеств, достойных восхищения: умный, совершенно неподкупный, он держался дружелюбно, отличался скромностью и живым чувством юмора. Когда 26 ноября 1769 года новый понтифик принимал участие spossesso — процессии с участием толп народа, предшествовавшей официальной церемонии вступления нового хозяина в Латеран, — его лошадь, испугавшись приветственных криков, встала на дыбы и сбросила его. Позднее он выразил надежду, что если по пути на Капитолий он напоминал святого Петра, то в момент падения ему больше хотелось походить на святого Павла. Однако его, к сожалению, подводил недостаток политического опыта: он никогда не выезжал за пределы Италии и не занимал дипломатических постов за границей. Возможно, именно сознание им этого недостатка подрывало его уверенность в себе. По свидетельству некоего хорошо знавшего его современника, «ему недоставало смелости и твердости характера; принимая решения, он проявлял невероятную медлительность. Он обманывал людей красивыми словами и обещаниями, завлекал их в сети, очаровывал. Вначале он обещал им целый свет, но затем возникали трудности, и он, в типичной для Рима манере, откладывал решение… Тот, кто хотел добиться решения дела в свою пользу, должен был добиваться этого при первой же встрече с ним».