Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима (сборник) - Патриция Вентворт

– Да, он знал.

У нее был нежный приятный голос без тени деревенского акцента. В ответе прозвучала нескрываемая горечь.

Она повернулась к Рэндаллу Марчу:

– Прошу прощения, мне, конечно, следовало сразу обратиться к вам, но я уверена, что вы правильно меня поймете. Мы знакомы с мистером Фрэнком с раннего детства, и я только сейчас узнала о смерти отца. Мне было так приятно увидеть здесь знакомое лицо старого друга. Но я знаю и вас, раньше я работала в Ледлингтоне.

Манеры ее были просты и безыскусственны. В ситуациях, чреватых неловкостью, она вела себя так, словно никакой неловкости не было и не могло быть. Когда Марч предложил ей сесть, она сделала это без всякого жеманства. Когда он представил ей мисс Сильвер, Мэйбл с естественной грацией наклонила голову и чуть улыбнулась. Когда Марч поинтересовался, не хочет ли она что-то сообщить, она посмотрела ему в глаза и ответила:

– Да, именно поэтому я и приехала.

Сидевший слева от Мэйбл Фрэнк достал из кармана карандаш и приготовил блокнот. Мисс Сильвер с большим интересом, не прекращая вязать, смотрела на нее.

– Итак, мисс Роббинс, что вы имеете сообщить нам?

Девушка опустила ресницы и сказала:

– Очень многое. Но мне трудно начать. Возможно, мне следует предупредить вас, что я не мисс Роббинс. Я замужем, но хочу спросить господина инспектора, надо ли сообщать фамилию моего мужа?

– Не знаю, это зависит от того, что вы нам сообщите.

Мэйбл тяжело вздохнула.

– Это не имеет ни малейшего отношения к моему мужу.

– Он знает, что вы здесь?

Она бросила на Марча удивленный взгляд.

– О да, он знает все. Мы с ним все обговорили, и это он посоветовал мне ехать сюда, но я решила не афишировать его фамилию, так как это может повредить его профессиональной репутации – он врач.

– Я не могу вам ничего обещать, – наставительно произнес Марч, – и, надеюсь, это вам понятно. Вы расскажете мне, что, по вашему мнению, я должен знать? Полагаю, это касается смерти Генри Клейтона?

Щеки Мэйбл на мгновение вспыхнули, но затем она снова побледнела. Однако за это мгновение стало понятно, как она красива. Эту красоту заметили все, кто находился в комнате.

– Да, – сказала она. – Я была здесь в ту ночь.

Эти несколько незатейливых слов произвели тот же эффект разорвавшейся бомбы, что и само появление Мэйбл Роббинс. Фрэнк изумленно уставился на нее. Мисс Сильвер на мгновение перестала работать спицами.

Марч сохранил дар речи:

– Вы были здесь в ночь убийства Генри Клейтона?

– Да.

– Вы действительно это утверждаете?

Она едва заметно улыбнулась:

– Да, я действительно это утверждаю.

– Вы хотите сказать, что присутствовали при его убийстве?

Мэйбл судорожно перевела дыхание.

– Нет, конечно, нет! – Она постаралась утишить дыхание, а потом продолжила: – Инспектор Марч, можно я начну с самого начала? Вы едва ли меня поймете, если я этого не сделаю.

– Конечно, конечно. Рассказывайте так, как считаете нужным.

Облокотившись на стол, Мэйбл подалась вперед. Потом выпрямилась, расстегнула жакет и сбросила его с плеч. Под жакетом было надето темно-красное шерстяное платье отменного качества. Она сняла перчатки, положила их на стол и сложила руки на коленях. Над платиновым обручальным кольцом был надет перстень с бриллиантом в обрамлении мелких рубинов. Глядя на этот перстень, Мэйбл Роббинс заговорила – тихо, но уверенно:

– Надеюсь, вы поймете, почему отец хотел, чтобы меня считали мертвой. Он был гордым человеком и считал, что я опозорила его. Генри Клейтон был моим любовником, и я на самом деле любила его. Не хочу оправдываться, но я действительно его любила и не хочу ни в чем его винить, потому что он никогда не обещал, что женится на мне. – Она подняла голову и посмотрела на Марча. – Его нет, и он не может говорить сам за себя, поэтому я сама скажу, что он меня не обманывал. Он ничего мне не обещал. Когда я поняла, что беременна, и сказала ему об этом, он обеспечил и меня, и ребенка. Я написала матери, что со мной все в порядке и я ни в чем не нуждаюсь. Но мать не получила это письмо, потому что отец его сжег.

– Боже мой, – сказала мисс Сильвер, – какой деспот!

Мэйбл обернулась в сторону мисс Сильвер:

– Такой уж он был человек. – После этого она продолжила свой рассказ: – О судьбе моего письма я узнала много позже. Но родители мне не писали. Когда ребенку исполнился год, я написала еще одно письмо и послала родителям фотографию девочки. Она такая хорошенькая, что я надеялась, что когда они ее увидят… Но приехал отец. Это было ужасно. В тот день был массированный налет. Отец не пошел в убежище и не пустил нас. Он сидел за столом, как глыба, и говорил, что я должна делать. Он заставил меня положить руку на Библию и поклясться. – Она посмотрела в глаза Марчу. – Сейчас мне кажется неразумным то, что я пообещала, но гремели пушки, падали бомбы, а отец смотрел на меня, как судья. Я поклялась на Библии. Для семьи мы с дочкой должны были умереть, чтобы больше не позорить отца. Я обязывалась не писать, не приезжать и вообще никоим образом не давать о себе знать. Он сказал, что проклянет меня, если я это сделаю. Он говорил еще, что так будет лучше для матери, так как она в конце концов успокоится и перестанет тревожиться. Я поклялась, он уехал домой, сказал мистеру Роджеру, мистеру Пилгриму и матери, что я и моя дочь погибли в результате бомбежки, что он сам видел нас мертвыми. Мистер Роджер сказал об этом Генри. Генри приехал ко мне и обратил все это в шутку. К тому времени мы уже не жили вместе, но он иногда нас навещал. Генри привязался к ребенку, говорил, что девочка очень похожа на его мать, и, когда вырастет, станет красавицей.

Она умолкла. Было видно, что ей тяжело продолжать, но потом, взяв себя в руки, она снова заговорила:

– В тот вечер он задержался у нас дольше, чем обычно. Мы болтали о всякой всячине, но он уехал, так и не сказав самого главного, ради чего он, собственно говоря, и приезжал. Он уехал и в тот же день написал письмо, которое я получила на следующий день. В письме он сообщил мне, что через месяц женится на мисс Лесли Фрейн и приезжать к нам больше не будет.

Наступило долгое молчание. Мэйбл посмотрела на свое обручальное кольцо. Верхний свет заиграл на бриллианте и на рубинах радугой глубоких и чистых цветов – уютным светом дома. Мэйбл собралась с силами и снова заговорила:

– Я не хочу, чтобы кто-то его обвинял. Он собирался жениться и считал, что не должен больше меня видеть. Думаю, он был прав. Хотя, когда все это случилось, я думала, что не вынесу своего горя. Сначала я ничего не делала – была просто не в состоянии что-либо делать. Сколько же времени я тогда потратила зря! Потом я написала ему, что хотела бы попрощаться. Он ответил мне, написав, что лучше этого не делать, так как прощание лишь причинит нам обоим ненужную боль. Он написал также, что собирается ехать в «Приют пилигрима».