Как много событий вмещает жизнь - Александр Дзасохов

Выслушав мою информацию о происшедшем, Ельцин дал указания правоохранительным органам, руководителям следствия, а после этого – необходимые поручения председателю правительства по оказанию помощи пострадавшим и их семьям. Мы подробно обсудили сложившуюся после теракта ситуацию в Северной Осетии, я уже собрался уходить. Ельцин тоже пошел к своему письменному столу. Вдруг он развернулся и сказал: «Александр Сергеевич, передайте мои соболезнования и чувства поддержки всему осетинскому народу». И это, наверное, было важнее всего, что Борис Николаевич сказал мне в ходе беседы. Многолетний опыт партийной и государственной работы все-таки оставляет глубокий след в душе человека. И Ельцин, видимо, интуитивно почувствовал, что, не произнеси он столь нужных слов, наша встреча не отразила бы его внутреннего состояния.

В начале мая того же года у меня состоялась еще одна встреча с Ельциным. Это был период, когда президент был не в лучшей физической форме, испытывал постоянные недомогания. Когда я вошел в приемную, его помощник Владимир Шевченко спросил: «Александр Сергеевич, может, не надо сегодня встречаться с президентом? Борис Николаевич неважно себя чувствует, а вам, наверное, нужен обстоятельный разговор?» Он пояснил, что некоторое время назад завершилось заседание комиссии, где обсуждались мероприятия, связанные со встречей третьего тысячелетия, оно продолжалось долго, и президент устал. Но я возразил, сказав, что откладывать срочные вопросы нет возможности.

Я не знал, что Борис Николаевич был взвинчен и крайне раздражен после памятного совещания в Кремле, на котором он произнес свой очередной афоризм: «Не так сели». Ельцина, напомню, тогда возмутило, что рядом с председателем правительства сел Олег Сысуев и где-то с другой стороны оказалось место недавно назначенного первым заместителем премьера Сергея Степашина. Сысуев на этом завершил карьеру в качестве первого заместителя главы администрации Президента РФ, а Сергей Вадимович, пересевший по просьбе Ельцина на место рядом с Примаковым, потом, как известно, стал премьер-министром России.

«Ельцинский» период моей работы в республике вместил много событий. Работать в то время было непросто. Но главная сложность, вопреки предположениям скептиков, заключалась не в Ельцине, который, надо отдать ему должное, поддерживал многие вносимые мной и моими коллегами предложения. Главной проблемой оказалась самоуверенная молодая бюрократия вокруг Ельцина, не имевшая управленческого опыта и погубившая немало дельных проектов.

Например, мы настаивали на том, чтобы на протяжении 10–15 лет часть таможенных платежей инвестировать в развитие двух перевальных дорог, проходящих через Северную Осетию и соединяющих Россию с Закавказьем. Но, как гласит старая осетинская пословица: «Арба не перевернется – дорогу не расширят». Президент дал необходимое указание, республика многократно ставила этот вопрос перед федеральным правительством, однако проблема так и не была решена.

Зато в тот период удалось вернуть, хотя и не в полном объеме, финансирование строительства Зарамагской ГЭС, продвинуть реализацию ряда других существенных для экономического и социального развития республики предложений. Был решен вопрос по воссозданию Северо-Кавказского военного суворовского училища. Мы увязали его восстановление с историей кадетского корпуса, открытого во Владикавказе еще в 1906 году.

С 1998 по 2000 год в России сменилось пять правительств. Руководство нашей республики определило в этот период несколько базовых положений в своей деятельности, которые сформировали также и режим нашей совместной работы с федеральным правительством.

Первое – опора на собственные возможности, введение в действие внутриреспубликанских ресурсов: поддержка промышленного производства, малого бизнеса, повышение эффективности налоговых сборов. Результат на этом направлении сказался уже в 1998 году. Через несколько месяцев собираемость налогов увеличилась на 30–40 процентов, а в 1999 году почти удвоилась. Это позволило руководству республики больше не стоять перед правительством и федеральными министерствами с протянутой рукой.

Второй принцип – грамотно, только при хорошей профессиональной подготовке документов и предложений обращаться в федеральные органы власти. Здесь требования были такие: безупречность и глубокая аргументация наших предложений.

И третий принцип – руководителю республики выезжать в командировки только в исключительных случаях. Кому-то это может показаться мелочью, но, на мой взгляд, следование данному правилу имеет большое мобилизующее значение для управленческого аппарата в республике, для местных органов власти. Кроме того, это влияет и на общественное мнение. Люди понимают, что главные акценты в деятельности руководителя связаны не с визитами в Москву, а с работой внутри республики. Они постоянно видят, что президент занят общереспубликанскими делами – находится на заводе, в трудовых коллективах, в каком-то селе, старается решить вместе с членами правительства возникшую проблему.

С благодарностью помню первый состав правительства республики, который возглавил Таймураз Мамсуров с его опытом работы не только на республиканском, но что было очень важно, на районном уровне. Все эти годы мы работали слаженно, стараясь решать вопросы, опираясь на волю народа республики. Подобралась сплоченная, ответственная и в большинстве своем профессиональная команда. Сразу к этому добавлю: последнее дело, если руководитель задним числом охаивает с ним работавших товарищей и коллег. Когда я перелистываю некоторые мемуары, в том числе лично знакомых мне авторов, то у меня создается впечатление, что он (начальник) всегда прав, а подчиненные…

В нашей среде не было лишней комплиментарности. Была требовательность в сочетании с пониманием того, в какое сложное и трудное время и в каких условиях работаем.