Полиция - Ю Несбе

Думаю, ты меня ищешь. Я нашел решение нашей проблемы. Приезжай на место убийства Г., как только сможешь. Трульс Бернтсен.

Пересекая парковку, Харри обратил внимание на машину с выбитым стеклом. Свет фонарика отражался от валявшихся на асфальте осколков. «Сузуки-витара». На такой же ездил Бернтсен. Харри набрал номер дежурного полиции.

— Харри Холе. Проверьте, кому принадлежит машина, по номерным знакам.

— В наше время все могут самостоятельно сделать это в Сети, Холе.

— Значит, вы сможете это сделать для меня, так?

В ответ он услышал усмешку и продиктовал номер. Через три секунды ответ был готов:

— Некто Трульс Бернтсен. Адрес…

— Хорошо.

— Вы что-то хотели сообщить?

— Что?

— Она в чем-то замешана? Например, угнана или вскрыта?

Харри не ответил.

— Алло?

— Да нет, вроде все в порядке. Просто недопонимание.

— Но…

Харри положил трубку. Почему Трульс Бернтсен не уехал отсюда на своей машине? Полицейские Осло больше не пользовались такси. Харри попробовал представить себе карту метро Осло. Линия метро проходит всего метрах в ста отсюда. Станция «Риен». Звука проходящих поездов слышно не было. Они шли по тоннелям. Харри уставился во мрак. Он только что услышал кое-что другое.

Шорох собственных волос, встающих дыбом.

Он знал, что это невозможно услышать, но никакие другие звуки до него не доносились. Он снова вынул телефон и выбрал номер «К».

— Ну наконец-то, — ответила Катрина.

— Наконец-то?

— Ты, наверное, видишь, что я пыталась до тебя дозвониться?

— Да? Ты, похоже, запыхалась?

— Я бегала, Харри. Силье Гравсенг.

— Что с ней?

— У нее в комнате по всем стенам развешены газетные вырезки об убийствах полицейских. У нее есть дубинка, которой, по словам смотрителя, она отбивается от насильников. И у нее есть брат, который находится в сумасшедшем доме после избиения двумя полицейскими. И она сумасшедшая, Харри. Совершенно съехала с катушек.

— Ты где?

— В Ватерланнс-парке. Ее здесь нет. Думаю, нам надо объявить ее в розыск.

— Нет.

— Нет?

— Она не та, кого мы ищем.

— Что ты имеешь в виду? Мотив, возможность, предрасположенность. Все сходится, Харри.

— Забудь о Силье Гравсенг. Я хочу, чтобы ты проверила для меня статистику.

— Статистику! — Она заорала так громко, что мембрана телефона затрещала. — Я стою здесь, и половина полицейского регистра насильников пускает слюни, глядя на меня. Я ищу потенциального палача полицейских, а ты хочешь, чтобы я проверила для тебя статистику? Да пошел ты, Холе!

— Проверь статистику ФБР: сколько свидетелей умерло в период между тем, как официально получили статус свидетеля, и началом процесса?

— Какое это имеет значение?

— Просто назови мне цифры, хорошо?

— Нет, не хорошо!

— Ладно, тогда считай это приказом, Братт.

— Ну что же, но… эй, подожди! Кто из нас двоих здесь начальник?

— Ну если ты настаиваешь, то вряд ли это ты.

Харри услышал еще одну тираду картавых бергенских ругательств, а потом прервал связь.

Микаэль Бельман сидел на диване и смотрел телевизор. Программа новостей подходила к концу, началась спортивная рубрика, и взгляд Микаэля скользнул от телевизора к окну. Там внизу, под ними, в черном котловане лежал город. Выступление председателя городского совета заняло десять секунд. Он сказал, что члены городского совета меняются часто, а на этот раз все случилось из-за исключительной перегруженности работой именно этой должности, поэтому самое время передать эстафетную палочку дальше. Исабелла Скёйен вернется на место помощника члена городского совета, и городской совет рассчитывает продолжать пользоваться ее знаниями. Сама Скёйен комментариев не дает, как было сказано.

Его город сверкал, как драгоценный камень.

Он услышал, как тихо захлопнулась дверь в одну из детских, и сразу после этого Улла скользнула на диван и прижалась к нему.

— Они спят?

— Как убитые, — ответила она, и он ощутил ее дыхание на своей шее. — Хочешь еще посмотреть телевизор? — Она укусила его за мочку уха. — Или…

Он улыбнулся, но не пошевелился, наслаждаясь мгновением, его великолепием. Быть здесь в эту минуту. Наверху. Альфа-петух, и все курицы у его ног. Одна висит у него на руке. Вторая нейтрализована и обезврежена. То же самое с мужчинами. Асаев умер, Трульс снова работает его правой рукой, бывший начальник полиции связан их общим грехом, так что он послушается, если снова понадобится Микаэлю. И Микаэль знал, что председатель городского совета будет ему доверять, даже если поимка палача полицейских займет время.

Он уже давно не чувствовал себя так хорошо, так расслабленно. Он чувствовал ее руки, знал, что они сделают, еще до того, как она сама это поняла. Она могла возбудить его. Не разжечь, как та, другая. Та, которую он завлек в западню. Или тот, что умер на улице Хаусманна. Но она могла возбудить его до такой степени, что он скоро ее оттрахает. Это брак. И это хорошо. Этого было более чем достаточно, в жизни есть вещи и поважнее.

Микаэль притянул ее к себе, засунул руку под зеленый свитер и коснулся голой кожи, словно положил руку на конфорку, стоящую на малом огне. Улла тихо дышала, склонившись к нему. На самом деле он не очень любил целовать ее взасос. Может, когда-то ему это и нравилось, но не сейчас. Этого он ей никогда не рассказывал, да и зачем, пока он мог дать ей то, чего она хотела? Брак. И все-таки он почувствовал небольшое облегчение, когда на маленьком столике у дивана зазвонил беспроводной стационарный телефон.

Он поднял трубку:

— Да?

— Привет, Микаэль.

Голос произнес его имя так доверительно, что он сначала подумал, будто знает его и ему потребуется лишь пара секунд, чтобы точно вспомнить звонящего.

— Привет, — ответил он, поднялся с дивана и пошел к террасе.

Подальше от шума телевизора. Подальше от Уллы. Автоматическое движение, выработавшееся за годы упражнений. Наполовину из-за заботы о ней. Наполовину из-за собственных тайн.

На другом конце провода раздался смех:

— Ты меня не знаешь, Микаэль, расслабься.

— Спасибо, расслабился, — ответил Микаэль. — Я дома. Поэтому было бы хорошо, если бы мы сразу перешли к делу.

— Я работаю медбратом в Национальной больнице.

Об этом Микаэль никогда раньше не думал, по крайней мере, не помнил, чтобы думал. И все-таки он уже точно знал продолжение этого разговора. Он открыл дверь на террасу и ступил на холодные каменные плиты, не отрывая телефона от уха.