Естественный отбор - Александр Звягинцев

Если охранники-хохлы, когда еще были живы, приносили ей строго по часам банку с водой и буханку черствого хлеба утром и вечером, то Хряк с Бабахлой совсем про это забыли. Ворон видел, как ребенок угасает на глазах. Через день, думал он, Вероники не станет.

Сначала Ворон стучал кулаками в металлическую дверь. Бесполезно. Потом пытался в темноте разобраться в конструкции запора. Но на двери был не замок, а элементарный засов, закрепленный снаружи. Тогда старик из последних сил вырвал железную трубу, по которой были пущены когда-то провода, и сунул ее под дверь.

Медленно, миллиметр за миллиметром, он отгибал дверное полотно, изготовленное из тонкого трехмиллиметрового металла, пока не образовалась щель, достаточная для того, чтобы просунуть руку и отодвинуть засов. Затем он проник в темный аппаратный зал и присел в углу за приборными стойками.

Только через полчаса услышал он приближающиеся голоса Хряка и Бабахлы. Дед сидел, не шевелясь, даже не спугнул крысу, которая принялась слегка пощипывать его пальцы. Из далекого коридора на пол упала полоска жиденького света.

— Где вас только черти носят! — послышался голос Тото. — Сейчас звонил фазер, сегодня придет вертолет. Там будут косить наши сменщики под чеченов.

— А нас куда? — спросил Бабахла.

— Куда, куда… — передразнил Тото. — На кудыкину гору. — Потом, сделав небольшую паузу, добавил: — Полетишь с Хряком.

— А что, Коробова раскупорили? — спросил с надеждой в голосе Хряк.

— Свои бабки получите, как договаривались.

На несколько минут воцарилась тишина, было даже слышно, как Хряк чмокает толстыми губами.

Затем снова глухим эхом пошел прыгать от бетонных стен злой мат Тото — это Бабахла позволил себе поиграть трубкой спутникового телефона. После разноса оба прислужника торопливо ретировались по бесконечному коридору, но полоска света от дверной щели так и осталась лежать на полу.

Ворон быстро поднялся, проклиная свои старые скрипучие кости, и, как был босиком, крадучись направился к кубрику, который занимал Тото. Его он увидел склонившимся над телефоном. Тот безуспешно давил пальцами-сардельками на миниатюрные кнопки. Ворон неслышно задрал на себе рубаху, запустил пальцы в кожную пазуху в животе и извлек оттуда маленькую заточку-выручалочку. Не было времени для душераздирающих церемоний и высокопарных заклинаний, как предписывал когда-то перед убийством противника блатной этикет. Ворон попросту всадил заточку в цыплячий пушок на затылке Тото. Потом взял автомат и неслышно вышел в коридор, предварительно пригасив керосиновый фонарь и притворив за собой дверь.

Вернувшись в прежний уголок за аппаратной стойкой, старик опустился на ледяной от холода пол и опять замер. Заныли старые ревматические кости, горло перехватил хриплый кашель, который Хряк с Бабахлой услышали бы из самых дальних коридоров.

Но тут раздался собачий лай и выстрелы, затем такой вой, что Ворон принял его за волчий. Он с трудом поднялся с выстуженного пола и вышел в коридор.

Слишком поздно он заметил, что на пол снова упала неяркая полоска света. Затем грянул выстрел — Тото, как гость с того света, с заточкой в затылке, странно покачиваясь, стоял на ногах, держась за дверь, и силился снова поднять пистолет. Превозмогая боль от пулевого ранения, Ворон круто развернулся и нажал спусковой крючок автомата…

Тело Тото грузно рухнуло на пол.

Тяжело шаркая ногами, Ворон вернулся в компьютерный отсек, нашарил в темноте безмолвную Веронику и с трудом перенес ее в теплый кубрик Тото.

— Де-ед! Во-оро-он! Не стреляй… — это я, Скиф! — раздался голос из дальнего конца коридора.

— Мы тебя по вспышке засекли, — крикнул вслед Засечный.

Ворон тяжело припал к стене и как мог крикнул:

— Рожу освети фонарем, по голосу не поверю… Скиф направил фонарь в лицо Засечному.

— Свои… Этого ни с кем не спутаешь, — громко прохрипел Ворон и открыл дверь кубрика.

Оттуда он вышел к ним навстречу с девочкой на руках.

— Жизнь мне не задалася, зато смертушкой Господь сподобил.

— Ты что, Григорий Прохорыч, ты всех нас еще переживешь! — зачастил Засечный, перехватывая девочку из слабеющих рук старика.

— Не накликай лиха… Не загадывай судьбу, — сказал Ворон и тяжело осел на пол, зажимая худыми костлявыми пальцами рану на животе.

— Семен, рви медпакет! — крикнул Скиф. — Я с Никой сам управлюсь.

Засечный перебинтовал живот странно булькающего ртом Ворона и уложил его на кушетку. Из уголка рта деда сбежала струйка крови.

Скиф, усадив бесчувственную дочь к себе на колени, дыханием отогревал ей руки. Потом налил в чашку кофе из термоса Тото, приподнял ей голову и влил парящий дымком кофе в рот ребенка. Вероника закашлялась, веки на запавших глазах слегка дернулись. Он тормошил ее, но девочка на руках отца так и не приходила в сознание.

Пристально всматриваясь в измученное сморщенное личико совершенно незнакомого ему, почти взрослого человека, Скиф вдруг увидел в нем бабку, мать, сестру. Никогда еще в жизни он так не пугался. При одной мысли, что Ника может умереть, у него зашлось сердце.

— Пойду разберусь с Хряком и Бабахлой, — проворчал Засечный, меняя магазин автомата. — Как бы Лопа наверху не проспал их со своей шашкой наголо.

— Семен, на месте этих гадов уложи, — хрипло вытолкнул из сжатых губ Скиф.

Засечный, в маске прибора ночного видения, побежал по темному коридору. Нигде не было ни души. Он плутал по бетонным лабиринтам, прислушивался, надеясь услышать лай Волка или голоса бандитов. Спустившись по темной лестнице вниз, он чуть не свалился в глубокую бетонную ванну с тяжелой жидкостью на дне. От испарений из резервуара мутило, першило в горле и резало глаза.

Он осветил поверхность пенной жижи. Луч фонаря уперся в мертвого Волка, железной хваткой вцепившегося в жирный затылок Хряка, и торчащий на поверхности, распоротый собачьими клыками зад Бабахлы. Засечный снял инфрамаску и, шатаясь, побрел обратно. Наверху его вырвало от страшного запаха неизвестной химии.

Когда он вернулся, старик уже окончательно потерял сознание. Скиф сделал ему и дочери антишоковые инъекции. Даже умудрился ввести в дряблую вену Ворона камфару. Но в сознание его привести так и не удалось.

Неожиданно сверху раздался крик Лопы:

— Эй, внизу!!! Слышите меня? Вижу вертолет. Садится. Если живы, дайте знать.

Засечный наугад выпустил ракету и крикнул:

— Урки в жмурки сыграли. Затырься, если в вертушке бандюки.

— Есть затыриться! — долетел голос казака, перешедший в тревожный крик: — Я их вижу, Скиф. Абреки. Шесть их и один — русский.

Скоро грохот вертолета загулял по темным лабиринтам.

— Да-а-а… — протянул Засечный, — без выяснения отношений, похоже, не обойтись. Прячем Нику и Ворона.