Слуги света, воины тьмы - Эрик Ниланд

Но что же она, в конце концов, сделала с собой, чтобы освободиться от власти, которую возымели над ней конфеты?

У нее закружилась голова. Ощущение было такое, что ее вот-вот снова стошнит.

Она отпустила перерезанную трубочку.

Может быть, стоило поискать другой конец и соединить их между собой?

Фиона провела пальцами назад вдоль нити в поисках другого конца трубочки. Ей пришлось раздвигать волокна, и это оказалось труднее, чем она предполагала. Чем дальше она уходила назад, тем крепче соединялись между собой волокна. Словно их опустили в цемент.

Но вот она заметила серебряное волоконце, которое, казалось, сплеталось с остальными на всем протяжении нити. Раньше она его не замечала, потому что оно было слишком тонким и чересчур хитро переплетено с другими нитями. Фиона поняла: это некая неотъемлемая часть ее сущности.

Затем девочка увидела, что в самом конце сплетения серебряная нить разлохмачена, растрепана, почти порвана.

Она осторожно прикоснулась к серебряному волокну и обнаружила, что оно крепкое, как стальная проволока, холодное, ясное и чистое. Наверное, это была нить бабушки.

Перед глазами у Фионы все расплылось. Она отпустила нить.

Слишком многое нужно обдумать.

Что бы она ни перерезала внутри себя прошлой ночью, пока этому придется оставаться разрезанным.

Но что делать, если она все же найдет другой конец перерезанной нити? Как соединить нити. Она умеет только перерезать их.

В дверь постучали. Послышался дрожащий голос Си.

— Голубка моя милая! Я приготовила тебе супчик.

— Просто замечательно, — ответила Фиона и приподнялась.

Но на самом деле эти слова не успели прозвучать. Они замерли на ее губах. Лицо у нее онемело, и стоило ей встать на ноги, как мир вокруг нее бешено завертелся, колени подкосились.

Пол со страшной скоростью устремился ей навстречу.

Она ударилась головой, перед глазами у нее потемнело. Тьма была так глубока, что Фиона не сомневалась: ей больше не суждено очнуться.

Элиот стоял перед открытым шкафчиком в ресторанной раздевалке.

Он находился на перепутье. Пойдешь в одну сторону — убежишь с Джулией и начнешь новую жизнь. Пойдешь в другую — останешься дома, столкнешься с новыми бедами и, может быть, погибнешь из-за того, что ты такой ответственный.

Час назад Элиот ушел, а Джулия осталась в парке. Ей нужно было забрать из дома кое-какие вещи, пока родителей не было. А Элиота не покидало неприятное ощущение: что-то пошло не так.

Он мог позвонить в полицию. Его семейных проблем они не решат, но могут помочь Джулии.

А может, вовсе не проблемы Джулии заставляли его чувствовать себя так неловко.

Вот в чем загвоздка. Он не мог решить, за кого переживает сильнее — за Джулию или за Фиону.

Элиот зашел в пиццерию на тот случай, если действительно решится уехать. Хотел забрать запасную одежду, лежавшую в шкафчике. На нижней полочке лежали аккуратно сложенные брюки, сшитые Си. Если в моду когда-нибудь вернется жесткая парусина, Элиот будет к этому готов.

Он жалел о том, что не взял с собой том «Mythica Improbiba». Книга осталась дома. У него в комнате. Истории обоих семейств были весьма интригующими — в особенности история семейства отца.

Судя по тому, о чем говорилось в книге, ангелы делились на Тринадцать кланов, и некоторые из них возглавляли Сатана, Люцифер, Вельзевул, Левиафан и Асмодей. Эти имена звучали в сознании Элиота подобно звону погребальных колоколов — знакомые и сотрясающие до самого нутра.

Элиот горько рассмеялся. Нет, в самом деле, кого он пытается обмануть? Побег с Джулией — это фантазия из разряда самых диких.

Он был нужен Фионе. Одна она не выдержит третьего испытания. Как бы сильно ни хотелось Элиоту сбежать из дома, он не мог повернуться спиной к сестре, отринуть чувство долга.

Он в сердцах захлопнул дверцу шкафчика, злясь на себя за то, что поступает правильно, и вышел в ресторанный зал.

Столы и стулья отсюда уже вынесли. Салатный бар и автомат с минеральной водой прикрыли полиэтиленовой пленкой. Когда за Элиотом закрылась дверь кухни, пленка зашуршала. Ему показалось, что он увидел, как задвигались тени.

— Эй! — прошептал он.

Никто не ответил.

Элиот поспешно вышел в фойе. Ему стало не по себе одному в ресторане.

Он снял трубку и набрал номер домашнего телефона. Нужно было позвонить раньше и справиться о здоровье Фионы. Наверное, у нее действительно была кишечная инфекция или она просто съела что-то нехорошее — вполне вероятно, учитывая качество стряпни Си.

Но стоило Элиоту подумать об этом, как он вспомнил: Фиона ничего не ела и не пила в последние два дня — только жевала эти дурацкие конфеты. Неудивительно, что ее так рвало.

В трубке послышались гудки.

Полиэтиленовая пленка в зале продолжала шуршать, хотя дверь была плотно закрыта.

К телефону никто не подошел.

Элиот повесил трубку, быстро прошел к парадной двери, вышел, и дверь за ним захлопнулась.

Не оглядываясь, он пошел по Мидуэй-авеню. Дорога до дома без сестры казалась опасной. И все же, поравнявшись с подворотней, где обитал Луи, Элиот остановился.

— Эй… Луи? — осторожно окликнул он.

Элиоту хотелось поговорить со стариком. У него накопилось много вопросов о музыке. Когда он в последний раз играл на Леди Заре, мелодия словно убежала от него прочь и земля содрогнулась. А в парке аттракционов — он был уверен, что это ему не померещилось, — под воздействием его игры ожили старые ржавые аттракционы. А лошадки на карусели гнались за ним и чуть не затоптали его насмерть. И все это — из-за его музыки. Это было какое-то безумие.

Даже чудаковатый Луи решит, что он сошел с ума.

Смеркалось, что было необычно для летнего вечера. На Мидуэй-авеню не было ни души. Посреди теней Элиоту начали мерещиться все демоны, изображенные в старинной книге.

И все же он шагнул в подворотню.

Тут валялись горы коробок от пиццы, корки, кучи упаковок от фастфуда, пустые бутылки от спиртного. Но Луи нигде не было видно.

Как только глаза Элиота привыкли к тусклому свету, он разглядел на стенах арки граффити. Но не привычные буквы, нанесенные краской из аэрозольного баллончика. Карандашом, фломастерами и масляной краской были нарисованы прямые линии, маленькие кружки, дуги и треугольники.

Отчасти это выглядело как геометрическая задача, отчасти — как головоломка, но еще это походило на стихи. И на те страницы в «Mythica Improbiba», которые Элиот не смог прочесть.