Солдат, не спрашивай - Гордон Диксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Долина, — задумчиво повторил я. — Какая долина?
— Ты сам знаешь, Там, — даже лучше, чем я. Это долина разума и духа, но все твои уникальные возможности к созиданию дезориентированы, искажены и направлены на разрушение.
«Разрушай!» — словно прогрохотал у меня в голове голос дяди, цитирующего Уолтера Бланта.
И тут перед моим мысленным взором как бы ожила та долина, о которой говорил Падма. Высокие черные стены вздымались по обе ее стороны. Прямая узкая дорога вела куда-то вниз — во тьму. И неожиданно я почувствовал страх: в этой непроглядной тьме, в глубочайшей из бездн, шевелилось что-то еще более темное, чем сама тьма. И поджидало оно именно меня.
Все же, несмотря на то что у меня от страха мурашки побежали по телу, я чувствовал и какую-то захватывающую, темную радость в предвкушении встречи. Откуда-то издалека, подобно усталому колоколу, донесся до меня голос Марка Торре, обращавшегося к Падме:
— Что ж, выходит, у нас нет ни единого шанса? Неужели мы ничего не в состоянии сделать? А что, если он никогда не вернется к нам и к Энциклопедии?
— Остается только ждать — и надеяться, что это когда-нибудь все же произойдет, — отвечал Падма. — Если он найдет силы двигаться дальше, пройдет сквозь все преграды, что воздвиг сам для себя, и выживет, он сможет вернуться. Но выбор — только за ним. Рай или ад. Только выбор этот у него гораздо шире, чем у остальных.
Мне эти слова казались полной абракадаброй. Так хотелось побыть в одиночестве, чтобы хоть немного собраться с мыслями. Я тяжело поднялся и хрипло спросил:
— Как мне отсюда выйти?
— Лиза, — грустно произнес Марк Торре.
Она тут же поднялась со своего места.
— Пошли, — сказала она мне. Ее лицо было бледно и лишено всякого выражения. Она повернулась и направилась к выходу, а я последовал за ней.
Обратно мы шли тем же путем; по дороге она не произнесла ни единого слова. Но когда настало время прощаться, она неожиданно задержала меня, положив руку на плечо.
— Помни, если что, я всегда здесь, — произнесла она. И, к своему удивлению, я заметил, что ее карие глаза полны слез. — Даже если здесь больше никого не будет — я всегда здесь!
Затем она быстро повернулась и убежала. Я тупо смотрел ей вслед, потрясенный ее поведением. Но за последний час со мной случилось столько неожиданного, что у меня не было ни желания, ни времени выяснять, что скрывается за этими странными словами.
На подземке я вернулся в Сент-Луис, как раз успев на челнок, доставивший меня в Афины. Поглощенный своими мыслями, я сразу же отправился в дом моего дяди и прошел прямо в библиотеку, надеясь застать его там.
За старинным дубовым столом в высоком кресле сидел дядя. На коленях его лежала раскрытая книга в кожаном переплете, но он, казалось, не обращал на нее ни малейшего внимания.
Примерно в десяти шагах от него, чуть в стороне, стояла моя сестра, которая, очевидно, уже давно вернулась из Сент-Луиса.
В комнате также находился худощавый смуглый молодой человек на несколько дюймов ниже меня ростом, одетый во все черное. Он и был тем незнакомцем, с которым разговаривала Эйлин, когда я видел их в анклаве. Итак, здесь мне, кажется, представлялась первая возможность использовать ту самую силу, о существовании которой я ранее и не подозревал.
В библиотеке явно назревал конфликт.
Эйлин кинула напряженный взгляд в мою сторону, а затем посмотрела на Матиаса, который сидел совершенно спокойно. Его невыразительное лицо с густыми бровями и густой шевелюрой, все еще черной, несмотря на то что ему было уже под шестьдесят, было, как обычно, холодным и отстраненным. Он мельком взглянул на меня и обратился к Эйлин:
— Не понимаю, почему ты вдруг так забеспокоилась и спрашиваешь меня об этом. Я, кажется, никогда ни в чем не ограничивал ни тебя, ни Тама. Поступай так, как считаешь нужным. — И он потянулся к книге, словно собираясь взять ее и продолжить чтение.
— Нет, сначала скажи мне, что делать! — вскричала Эйлин. Она явно была на грани нервного срыва.
— Не вижу никакого смысла давать советы, — равнодушно произнес Матиас. — Что бы ты ни сделала — совершенно не важно ни для тебя, ни для меня. И даже для этого молодого человека. — Он замолчал и повернулся ко мне. — Да, кстати. Там, Эйлин забыла вас познакомить. Наш посетитель — мистер Блэк с Гармонии.
— Джэймтон Блэк, — Молодой человек повернул ко мне свое бесстрастное, с тонкими чертами лицо. — Здесь, на Земле, я — военный атташе.
Итак, он — выходец с одного из Квакерских миров. Должно быть, воспитанный в спартанском духе, присущем этим фанатикам.
Дорсайцы были воинами — воинами до мозга костей. Жители Гармонии и Ассоциации относились к категории людей угрюмых и готовых на самопожертвование — они продавали себя потому, что их бедные природными ресурсами миры, кроме населения, располагали слишком немногим, чтобы поддержать баланс контрактов и нанимать специалистов с других планет.
Они умели убивать и неукоснительно повиноваться приказам — даже идя на верную смерть. И они были дешевы. Старейший Брайт, глава Совета церквей, управлявший Гармонией и Ассоциацией, при поставке наемников мог сбить цену любому из правительств. Но только не давая никаких гарантий по поводу их воинского мастерства.
Ибо настоящими людьми войны были дорсайцы. Они, казалось, родились с оружием в руках. Обычный же солдат Квакерских миров брал винтовку так же, как мог бы взять и мотыгу, — просто как орудие, могущее послужить его народу и церкви.
Так что люди понимающие говорили, что лишь дорсайцы поставляли всем шестнадцати мирам настоящих воинов. Гармония и Ассоциация же могли предложить только пушечное мясо.
Тем не менее я не стал тогда об этом раздумывать. В тот момент меня больше интересовал сам Джэймтон Блэк. Удивительной неподвижностью черт, невозмутимостью, отстраненностью и какой-то непроницаемостью он походил на Падму. Даже если бы дядя и не представил его, в нем без труда можно было узнать одного из представителей этих «суперплемен» Молодых миров, с которыми, как всегда доказывал нам Матиас, Земле нечего и думать соперничать. Однако сознание собственной значимости, обретенное мною в Энциклопедии, снова вернулось ко мне.
— …Джэймтон Блэк, — продолжал Матиас, — занимался на вечернем отделении факультета Земной истории в Женевском университете, где училась и Эйлин. Он познакомился с Эйлин примерно месяц назад. А теперь твоя сестра подумывает о том, чтобы выйти за него замуж и вместе с ним отправиться на Гармонию, куда он возвращается в конце этой недели.
Матиас внимательно посмотрел на Эйлин.
— Конечно же, я сказал ей, что решение — в ее руках, — закончил он.
— Но я хочу, чтобы кто-нибудь помог мне принять правильное решение! — жалобно воскликнула Эйлин.
Матиас медленно покачал головой.