Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно "валить из Рашки" - Михаил Делягин

Даже в суверенной Белоруссии ее – у наших детей – не будет.

И тем более ни в одной из фешенебельных стран никому из детей эмигрантов никогда не будет позволено вмешиваться в правила. Собственно, и жители этих стран сами в них не смеют вмешиваться – в этом причина проблем современного Запада. Хотя нам стыдно говорить о них на фоне наших проблем.

Тотальная коррупция – это диагноз, с которым долго не живут. Поэтому даже при самых благоприятных обстоятельствах правящая бюрократия столкнет страну в системный кризис: ситуацию, при которой государство утрачивает контроль за всеми основными сферами общественной жизни.

В системном кризисе организованная сила, позитивно настроенная и отвечающая чаяниям и образу мышления основной части людей, сможет оказать реальное воздействие на развитие страны, даже не беря власть.

И ее надо взять – разумеется, без всякого экстремизма, сугубо в рамках закона и действующих правил; в системный кризис это возможно.

Мы не должны, как в 1991 году, вымостить своими благими намерениями дорогу в ад.

Мы не должны, как в 1998 году, бездарно упустить шанс возрождения нашей Родины.

Мы должны положить конец двадцатилетию национального предательства и вернуть Россию на путь морали, разума, справедливости, порядка и прогресса.

Это долг и, если угодно, миссия разумной части сегодняшних россиян.

Так как Россия, как открытая по своей природе цивилизация, объективно требует привлечения внешних сил для решения внутренних задач, для реализации этой миссии необходима международная поддержка. Наиболее органичный способ ее получения – выдвижение глобальной идеи, способной решить принципиальные, кажущиеся нерешаемыми сегодня проблемы современного человечества.

Как представляется, сегодня такой идеей является освобождение мировой экономики от непосильного для нее бремени накопленных долгов.

Реальная история победителей слишком часто остается нерассказанной: ее просто некому изучать, и общественности остается довольствоваться наукообразной версией их пропагандистских брошюрок (а в век Интернета и клипового сознания – и пропагандистских плакатов).

Так и подлинная история холодной войны, скорее всего, уже не будет написана: побежденным стыдно, победители самодовольны – причем и те и другие в основном уже умерли.

Однако некоторые эпизоды все же поддаются реконструкции.

США не только вышли из стагфляции (стагнации при сильном росте цен) 1979–1982 годов, но и выиграли у нашей страны экономическую конкуренцию прежде всего за счет качественного расширения кредита, обеспечившего им резкое оживление экономики. Инструментом расширения кредита стало изменение «правил игры»: если до того заемщик должен был вернуть одолженную сумму с процентами, то после данного рубежа, как справедливо отмечает российский экономист М. Хазин, ему было достаточно уже просто обслуживать кредит, то есть выплачивать проценты по нему. В отношении же основной суммы кредита – «тела» долга – стало возможным (разумеется, при аккуратной выплате процентов) перекредитование, то есть переоформление кредита на новый срок.

Кардинальное смягчение кредитной политики подстегнуло американскую экономику, корчившуюся в агонии глубокого структурного кризиса, и придало ей колоссальное ускорение, о котором косному руководству Советского Союза, как раз в то время вступившему в «гонки на лафетах», оставалось только мечтать.

В результате, опираясь на качественную интенсификацию развития, США уничтожили своих стратегических противников – Советский Союз и социализм – и обеспечили себе два десятилетия безоговорочного глобального доминирования.

Однако его экономическая основа заключалась в надувании «финансового пузыря», возможности которого были исчерпаны более двух лет назад, когда глобальный экономический кризис перешел в открытую фазу. Американская экономика накопила такое количество долгов, что продолжать их наращивание стало невозможным.

Это означает выработку ресурса и завершение функционирования механизма, бесперебойно работавшего почти 30 лет и привезшего США к мировому господству.

Приходит время расплаты, но долги, по крайней мере, последнего десятилетия, делались, как правило, без учета даже теоретической возможности этого! – и вернуть их физически нельзя.

Это зияющая неопределенность, в которую глядит сейчас вся мировая финансовая система: долги нельзя ни вернуть, ни наращивать.

Кредитная пирамида начинает осыпаться, рискуя через несколько лет похоронить под собой не каких-то там отдельно взятых недобросовестных банкиров или регуляторов, но всю мировую финансовую систему – с непредсказуемыми социальными бедствиями и политическими катаклизмами.

Лучшие силы стратегических аналитиков современного мира брошены на то, чтобы направить это осыпание на своих стратегических конкурентов, но это не более чем попытка жить по лагерному принципу «умри ты сегодня, а я завтра», который не очень эффективен даже в лагерной, не говоря о современной рыночной, экономике.

Эта неизвестность, или, как ее вполне официально называют, «глобальная турбулентность» и «беспрецедентная неопределенность», имеет лишь один рациональный и сознательный выход: полное прощение сделанных долгов.

В самом деле – раз долги нельзя выплатить, их можно лишь простить.

Забавно, что российские либералы, прощая под давлением Запада долги всем и вся (благодаря чему Россия уже к 2001 году стала крупнейшим донором неразвитых стран), в этой парадигме бегут впереди паровоза, показывая пример всему развитому миру.

Да, в ближайшие два-три года нашим путем не последуют – просто потому, что долги, даже безнадежные, являются эффективным инструментом политического давления, позволяющего получать хотя и не деньги, но разнообразные уступки.

Однако, когда безнадежность основной части долгов станет очевидна, получение уступок станет столь же невозможным, что и возврат долгов. Из фразы «Если я должен вам доллар, это моя проблема, а если миллиард – это проблема ваша» улетучатся последние намеки на шутку: она станет нормой поведения, и основную часть долгов придется зачислить в «токсичные» и так ли иначе списать. Беда в том, что стихийное осуществление этой операции не исправит систему, выработавшую свой ресурс: долги будут списывать лишь для того, чтобы тут же наделать новых – таких же безвозвратных.

Это тупик, из которого можно выйти лишь в качественно новые принципы организации экономики.

Сегодня контуры этих принципов еще размыты, но первый шаг – признание реальности: списание всех долгов как заведомо безнадежных.

И это может быть лозунгом России, с которым она если и не шагнет к глобальному лидерству, то, по крайней мере, качественно повысит свое влияние в мире.

Вспомните: когда большевики в разгар Первой мировой войны заговорили о мире без аннексий и контрибуций, это казалось внесистемным бредом. Правящие элиты смеялись до колик, до истерик, – до тех самых пор, пока этот лозунг не стал главным для народов всех воюющих стран.