Елена Рерих. Путь к Посвящению - Наталья Ковалева

Его участие в экспедиции было жизненно необходимым. Но если бы он вступил в брак с Марсель Манциарли в 1923 году, он не смог бы стать участником беспримерного по своей сложности и опасности путешествия Рерихов – подвергать молодую жену тем трудностям и испытаниям, которые выпали на долю членов экспедиции, было просто немыслимо.

Эта сложная ситуация отозвалась болью в сердце Елены Ивановны. Никогда не жаловавшаяся Учителю на трудности ее собственной судьбы, она тем не менее сказала Ему о том, насколько печалит ее ситуация, возникшая в жизни ее старшего сына. Всей душой любя сына, она, конечно, желала видеть его счастливым, как и всякая мать. Но с другой стороны, она знала, что первое увлечение ее сына не было настоящей любовью и кармически сужденной встречей, предопределенной Свыше, подобно встрече ее самой с Николаем Рерихом. Об этом свидетельствовала и разница в возрасте между Юрием и Марсель – девушка была на 6 лет старше его, и доверенное Юрию поручение Учителя, которое он не смог бы выполнить, если бы создал свою семью – по крайней мере, в то время.

Кроме того, было совершенно очевидно, что идея этого брака исходила не столько от самого Юрия, сколько от Ирмы Владимировны Манциарли. По словам З. Фосдик, об этом же писал в письме к старшим Рерихам и близкий друг Юрия Георгий Шклявер, бывший невольным свидетелем происходящих в его жизни событий [1043] .

Учитель же прямо указал Елене Ивановне на то, что Юрий согласился на брак с Марсель в основном под давлением ее матери: «…Впотьмах сына держат. Должен свет опять увидеть» [1044] .

В этой ситуации, как и во всех жизненных проблемах, Елена Ивановна доверилась совету Учителя, понимая, что Ему ведома судьба любого человека на много лет вперед и Он учитывает такие обстоятельства, которых не могли предвидеть ни сам юноша, ни его родители. Учитель передал старшим Рерихам, что не советует Юрию вступать в этот брак, подчеркивая, что он помешает выполнению духовной миссии, взятой им на себя. Получив это указание, Елена Ивановна написала сыну письмо, пояснив в нем последствия тех или иных решений, которые ему предстояло принять в связи с возникшей в его жизни ситуацией. Как и всегда, Елена Ивановна и Николай Константинович не стали давить на сына, требуя от него какого-либо конкретного выбора, – они все предоставили его собственному решению.

Юрий Рерих, как и его родители, стремился стать сотрудником духовных Учителей и принял важное поручение, доверенное ему Учителем. От выполнения этого поручения теперь зависело очень многое в его жизни, как и в жизни всей семьи Рерихов. Но главным принципом жизни сотрудников Белого Братства всегда было жертвование личными интересами во имя высших целей. Высшая цель была утверждена для Юрия его Учителем, но ее достижение потребовало от молодого человека принесения в жертву личного счастья. Перед старшим сыном Рерихов, быть может, первый раз в жизни, встала сложная дилемма: принять сложное, но почетное поручение Учителя, избравшего его для высокой миссии, или пойти по обычному пути, по которому идет большинство молодых людей, создавая семьи. Надо отдать должное Юрию: несмотря на молодой возраст, он выбрал трудный путь служения Учителям. Эта жертва открыла ему путь к великому Знанию – не только научному, но и духовному, которое на Востоке передается лишь единицам избранных.

Много лет спустя Илзе Рудзите, дочь председателя Рижского Рериховского общества Рихарда Рудзитиса, вспоминая о его беседах с Ю.Н. Рерихом в Москве, писала, что на вопрос ее отца о том, был ли он женат, Юрий Николаевич ответил, что он не создал свою семью, понимая, что не должен подвергать ее всем опасностям долгих путешествий.

В январе 1923 года Ирма Владимировна с дочерью приезжали в Нью-Йорк для разговора с Рерихами – видимо, с целью более детального выяснения обстоятельств относительно первоначальных планов Юрия жениться на Марсель. Правда, в дневнике Рерихов о встречах с Ирмой и Марсель Манциарли говорится очень кратко. Елена Ивановна просто отметила: «Приезд мисс Манциарли» [1045] . Елена Ивановна встречалась и с самой девушкой, с пониманием принявшей неодобрение этого брака родителями Юрия, и с ее матерью, Ирмой Владимировной. Чувствовалось, что матери девушки нелегко было примириться с тем, что Учитель не одобряет этот брак. Как писала З. Фосдик, «Е.И. рассказала, что у них уже два раза была мадам Манциарли, впечатление произвела неважное. Одно примирило Е.И. с ней – ее преданность Учителю и подчинение Его воле» [1046] .

По всей видимости, окончательное решение вопроса было отложено и Рерихами, и Манциарли до приезда Рерихов в Париж, который состоялся в мае этого же года. Вскоре после приезда в Париж Рерихи вместе с Юрием отправились в другие страны Европы по указанию Учителя. Марсель в своих письмах еще долго писала Юрию о любви к нему.

Между тем в дальнейшем этот факт из жизни Ю.Н. Рериха был использован врагами Рерихов – предавшими их Хоршами и Э. Лихтман – в их многочисленных инсинуациях, преследующих цель опорочить семью Рерихов. В ходе судебного процесса, связанного с незаконным захватом Хоршами музея Н.К. Рериха, предатели использовали все, что только можно, чтобы доказать, что Рерихи были плохими людьми. И хотя личная жизнь Ю.Н. Рериха не имела никакого отношения к делу о захвате музея, Хорш вытащил на свет божий историю 12-летней (если не больше) давности, пытаясь на ее основе доказать, что Рерихи, дескать, были деспотичными людьми, которые даже своему сыну запретили вступать в брак с девушкой, которую он любил. Кто-то из друзей Рерихов, возмущенный этим фактом, написал об этом Елене Ивановне, на что она ответила в своем письме: «…Вы знаете, что я не писала Юрию против его брака с упомянутой девушкой мы отложили всякие объяснения до нашего личного с ним свидания, которое должно было состояться в ближайшие месяцы. Вы знаете, что Юрий был рад узнать, что мы не толкаем его на этот брак. Также и девушка, будучи весьма культурной и талантливой особой, выказала себя с самой прекрасной стороны и разумно приняла мои доводы против брака, где жениху едва исполнился 21 год, а невесте было уже 27. О всем этом я могла писать Вам из Парижа, но не самому Юрию. Тут какое-то недоразумение, а может быть, и подлог. Не могу понять, с какой целью притянули они [1047] этот эпизод? Зачем понадобилось порочить достойную девушку? Если мать выказала себя легкомысленной и увлеклась мыслью выдать дочь за Юрия, то зачем же бросать тень на девушку? Можно еще раз до глубины души протестовать против таких хамских выходок» [1048] .

Чудеса среди проблем (Сеансы членов круга)

Как бы желая поддержать сотрудников Рерихов в этот непростой для всех период, Учитель материализовал для двух из них памятные предметы, игравшие роль талисманов или даже терафимов – предметов с наслоенной на них психической энергией.

Мать Зинаиды Лихтман, Софья Михайловна Шафран, также жившая в Нью-Йорке, получила путем материализации две русских монеты-терафима. Присылка этих монет сопровождалась необычным сном, в котором ей явилась ее умершая родственница – вероятно, племянница. Это событие Зинаида Григорьевна описала в своем дневнике: «Случилось сегодня большое чудо. Мама пришла сегодня утром к нам и рассказывает следующее. Ей снился сон. К ней пришла Матти в белом чудном платье, перехваченном поясом, на котором висел кошелек. Она была поразительно красива. Пришла и говорит маме: “Привет, тетя Софи!” Мама ей говорит: “Матти, дорогая, ты выглядишь, как ангел”. Матти ей отвечает с улыбкой: “Я и есть теперь ангел. Я принесла тебе подарок”.