Жуков. Маршал на белом коне - Сергей Михеенков

Жуков: Армией командовать может?

Болдин: На вопрос, может ли командовать армией, в данное время ответ пока дать затрудняюсь, так как мало ещё его изучил».

Зато Жуков за эти месяцы изучил командарма 50-й хорошо. Болдин создал нечто вроде боевых участков, куда входили две-три дивизии и танковая бригада, перепоручил командирам этих участков всю работу и сидел в своём штабе, собирал донесения…

Жукову хотелось отстранить Болдина от командования армией и назначить Захарова. Но из Ставки не дали на эту замену добро.

Весной в 50-й армии начались перебои не только с боеприпасами, но и с продовольствием. Суточная норма на артиллерийский и миномётный ствол — один-два выстрела. Бойцы бродили по деревням в поисках пищи. Случалось, солдаты первого эшелона умирали от голода. Личный состав обносился. Зима кончилась, но солдатам не выдавали летнего обмундирования. По воде ходили в валенках…

Но хуже всего было то, что атаки на цепь артиллерийских высот, которые тянулись вдоль Варшавского шоссе, не давали результата. И высоты, и дорогу контролировали немцы.

До сих пор в тех местах бойцы поисковых отрядов поднимают останки убитых советских солдат. Некоторые лежат в болотах прямо на поверхности. Каждый год хоронят в братской могиле на Зайцевой Горе сотнями.

Из воспоминаний бывшего разведчика 290-й стрелковой дивизии Олега Александровича Набатова: «Всюду убитые, убитые, убитые, куда ни кинешь взгляд. Тут же в грязи ворочаются раненые. Особенно мне запомнился один из них, мимо которого я пробегал, когда нас подняли в очередную атаку. Это был солдат лет пятидесяти, превратившийся в ком сплошной грязи, только покрасневшие глаза блестели да зубы белели на чёрном фоне…»

В 1973 году земляки из Угодского Завода приехали в гости к маршалу, привезли гостинцев из родной деревни — картошку, ягоды, а ещё альбом с фотографиями, местную газету. Сели за стол, разговорились. Жуков рассматривал снимки через лупу — раздел фотографий, свидетельствующих о том, как на Калужской земле чтут память героев Великой Отечественной войны. И вдруг нахмурился и спросил:

— Болдин тоже почётный гражданин города Калуги? — И не дожидаясь ответа, сказал: — Он же самый плохой командующий за всю войну! Он командовал ударной группой, бравшей Калугу. Она понесла большие потери и с опозданием на два дня взяла город. Напишу в ЦК партии о несправедливости.

— Георгий Константинович, — сказал кто-то из гостей, — в Калуге есть школа, которая носит имя Болдина…

— Да? — смягчился маршал. — Ну, раз школа носит имя… тогда писать не буду.

То ли маршал запамятовал, то ли не хотел вспоминать грязь и ужас Зайцевой Горы, но в укор генералу Болдину он поставил не его вину. Калугу брала действительно 50-я армия, которой в то время уже командовал Болдин. Однако ударной группой, которая на узком участке прорвалась в Калугу и начала очищать улицу за улицей, квартал за кварталом, командовал заместитель командующего армией генерал Попов[143]. И действовала эта группа решительно, храбро и умело.

В середине мая немцы нанесли сильнейший удар по правому крылу Южного фронта и вышли во фланг Юго-Западного фронта, угрожая его тылам. Наступление под Харьковом, на которое Ставка и Верховный главнокомандующий возлагали большие надежды весенне-летней кампании, обернулось новой катастрофой. Оказались в окружении войска 6-й и 57-й армий. Красная армия потеряла около 277 тысяч человек, большое количество вооружения и боеприпасов. Основные поставки бронетехники, артиллерии, в том числе реактивных систем, производимых промышленностью, шли на Южный и Юго-Западный фронты. Сталин был взбешён. Полетели генеральские головы. На этот раз пострадал и непотопляемый комиссар по особым поручениям Мехлис: он был смещён с поста заместителя наркома обороны и начальника Государственного политического управления Красной армии, понижен в звании до корпусного комиссара. Как представитель Ставки, он развернул в Крыму такую деятельность, так подмял под себя штаб и командующего Крымфронта, что даже мелкие вопросы решались только с его ведома.

Сталин, ошеломлённый новым поражением, 28 июля, уже как нарком обороны, подписал приказ № 227. Это был приказ, который во многом обеспечил победу под Сталинградом:

«Враг бросает на фронт всё новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперёд, рвётся вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и сёла, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникёрами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьёзного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамёна позором. Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдаёт наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток. Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать своё позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.