Метро 2033. Пифия - Дмитрий Глуховский

Раскачивающиеся над пропастью старые рельсы уже давно должны были оборваться, но каким-то непостижимым образом пока держались, хотя половина шпал с них уже отлетела. Это вселяло в Гончую надежду, что она сумеет выбраться из бездны до того, как останки железной дороги обрушатся в пасть чудовища. До края провала оставалось всего несколько метров. Еще немного усилий.

«Дочь, я иду к тебе».

И она успела. Дотянувшись до лежащей на земле шпалы (предыдущая болталась над пустотой), Гончая вытянула себя из пропасти и вывалилась на поверхность.

– Майка!

Но Майки здесь не было. Вместо нее Гончая увидела несущуюся навстречу дрезину, в которой что-то кричали и беспорядочно размахивали руками темные фигуры. Она узнала только Палача, вернее его широкоплечий силуэт, хорошо различимый на фоне летящих из-под колес огненных искр. Дрезина двигалась по путям с заблокированными колесами! Одна из фигур спрыгнула с дрезины и покатилась по земле. Тоже в сторону бездны.

Гончая почувствовала, как какая-то сила тянет ее назад, и, наконец, поняла, что происходит. Пока она ползла по шпалам, выбиралась на поверхность, провал увеличился на сотни метров (червь расширил свою нору!) и превратился в воронку с наклонными стенами. Все, что оказалось на краю воронки (даже дрезина, на которой их с Майкой сюда привезли), покатилось вниз, в пропасть. К червю в пасть!

«Мама!»

Майка! Гончая закрутила головой. Показалось? Или она действительно услышала Майкин голос? Вокруг стоял невообразимый шум. Скребли по рельсам колеса сползающей в пропасть дрезины, свистел ветер, бились друг об друга катящиеся по склону обломки, и гудела проваливающаяся в бездну земля. Среди всего этого грохота просто невозможно было услышать слабый Майкин голосок, и все же…

– Мама!!!

Это был даже не крик – пронзительный вопль, полный боли, отчаяния и последней надежды.

Гончая опустила глаза к земле как раз в тот момент, когда мимо нее по склону прокатился перепачканный грязью клубок, в котором она даже не узнала Майку. Не узнала бы, если бы девочка не закричала! Майку спасла лишь скорость ее реакции.

Держась одной рукой за шпалу, которая стала ее спасением на пути к поверхности, Гончая выбросила другую руку в сторону и схватила уже соскользнувшую в пропасть девочку за болтающийся капюшон ее спортивной куртки. Майка беспомощно затрепыхалась на весу, и Гончая испугалась, что капюшон сейчас оторвется, и ее дочь рухнет в кипящую бездну, но та быстро сообразила, что от нее требуется, и проворно обхватила руку названой матери своими пальчиками.

– Мама!

В глазах Майки появился испуг, хотя все самое страшное было уже позади.

– Все хорошо, милая. Я тебя… «держу», – хотела сказать Гончая. Не сказала.

Что-то оглушительно ухнуло в глубине пропасти. У Гончей заложило уши, но она увидела, как из распахнутой пасти чудовища вырвалось пламя и, разгоняя пар и дым, устремилось вверх. Земля снова затряслась, а может, это трясся и корчился сам подземный монстр, но набирающему силу пламени не было дела до происходящего внизу. Оно рвалось вверх все выше и выше. Гончая потянула Майку на себя. Она не строила иллюзий и не надеялась опередить настигающий их огонь, а просто хотела быть ближе к дочери, когда это случится.

«А у нее нежно-зеленые глаза, как свежая трава или молодые листья весной», – подумала Гончая, встретившись с Майкой взглядом. Это была ее последняя мысль.

В следующее мгновение несущаяся из глубин пропасти огненная волна смела их обеих, и Гончая перестала что-либо ощущать.

Обрушившийся на город проливной дождь не прекращался двое суток. Снежные сугробы вокруг выходов из метро превратились в потоки жидкой грязи, а земля под ними – в чавкающее при каждом шаге гнилое болото. Заселившие город мутанты попрятались в своих гнездах и норах, пережидая непогоду.

Люди оказались не настолько терпеливы. Призрачная надежда отыскать среди городских руин то, что прежде не нашли другие и что удастся выгодно продать, обменять на что-то полезное или приспособить для собственных нужд, гнала жителей метро на поверхность. И самые отчаянные вновь потянулись к выходам из подземелий.

– А это еще что за уродище?

Тощий человек, закутанный в длиннополый брезентовый плащ с капюшоном, толкнул в бок своего более упитанного и мускулистого напарника.

– Где? – Мускулистый пошарил взглядом по сторонам и повторил свой вопрос. – Где? Чё ты гонишь? Опять глюки словил?

– Да вон, гляди. – Плащ указал рукой на медленно движущуюся среди осевших и почерневших сугробов такую же черную фигуру.

Какое-то время оба молча рассматривали бредущее по снегу существо, но к единому мнению не пришли.

– Не пойму: человек? – сказал мускулистый, который считал себя главным и постоянно это демонстрировал.

Плащ недоверчиво скривился:

– Черный?

– Али зверь?

– Надо было бинокль покупать. Сейчас бы не гадали, – заметил Плащ.

Он продрог до костей, под плащом у него был только заношенный свитер и два слоя нижнего белья, которые совсем не грели, поэтому голос прозвучал несколько раздраженно. Мускулистому это не понравилось, и он, не раздумывая, отвесил напарнику увесистую затрещину.

– Бинокль! Знаешь, сколько он стоит?

Плащ этого не знал, но решил не признаваться в своей неосведомленности.

– Так чё делать? – спросил он. – Может шмальнем?

– Я тебе шмальну! – пригрозил ему мускулистый. – Нечего зря патроны тратить. Пошли глянем.

Он первым выбрался из полуразрушенной будки железнодорожных касс пригородных электричек, служившей им временным укрытием, и, выставив перед собой нарезной карабин, зашагал по направлению к медленно ковыляющей темной фигуре. Получивший затрещину напарник озабоченно вздохнул и, прихватив свою охотничью двустволку, склепанную умельцами Кузнецкого моста, двинулся следом.

Когда расстояние между ними и черной фигурой немного сократилось, оба поняли, что она представляет собой человека. Тот где-то обгорел или долго лазил по пепелищу, отчего и перемазался с ног до головы в саже и копоти. Немного удивило отсутствие у бродяги противогаза, но от погорельца и не такого можно было ожидать.

– Это ж баба! – воскликнул мускулистый, внимательнее приглядевшись к раскачивающейся из стороны в сторону тощей фигуре бродяги.

– Да ладно? – не поверил ему дрожащий от холода Плащ, но зашагал быстрее.

Вскоре оба в упор разглядывали перепачканную сажей женщину. Та по-прежнему не замечала их и остановилась, только когда мускулистый ткнул ее в грудь стволом своего карабина.

– Кто такая? Откуда? – спросил он.

Женщина подняла голову и уставилась на него неподвижным взглядом из-под превратившихся в коросту опаленных бровей. Глаза оказались под стать ее лицу, такие же тусклые и безжизненные, словно присыпанные пеплом.