О Китае - Генри Киссинджер

Для реализации позиции президента Белый дом провел секретные переговоры о так называемых «шести заверениях» с Тайванем, намереваясь ограничить действие коммюнике, только что подписанного с Китаем. В «заверениях» подтверждалось, что Соединенные Штаты не устанавливали конкретную дату прекращения продажи оружия Тайваню, не брали на себя обязательство перед Пекином проводить консультации по таким сделкам, не обещали вносить изменения в Акт об отношениях с Тайванем, не меняли своей позиции относительно политического статуса Тайваня и не собираются ни оказывать давление на Тайбэй с тем, чтобы тот начал переговоры с Пекином, ни выступать в качестве посредника[584]. В дополнение к «заверениям» приняли меморандум по линии Совета национальной безопасности, где соблюдение положений коммюнике обуславливалось мирным решением разногласий между Китайской Народной Республикой и Тайванем. Администрация также довольно свободно толковала положение третьего коммюнике относительно «сокращения» «продаж оружия» Тайваню. Вашингтон расширил программу военной поддержки Тайваня за счет передачи технологий (технически это не является «продажей оружия») и изобретательности в толковании «уровня» различных военных программ. Об их длительности по срокам исполнения и содержании Пекин, судя по всему, ранее и представления не имел.

Акт об отношениях с Тайванем, разумеется, обязывает президента США, но он никогда не был признан руководителями Китая, не принимающими предпосылку того, что американское законодательство может создать обязательство в отношении продажи оружия Тайваню или обусловить американское дипломатическое признание мирным урегулированием тайваньского вопроса. Опасно ставить знак равенства между признанием силы обстоятельств и соглашением на неопределенное будущее. То, что такой образ действий принимался в течение ряда лет, не спасает от рисков в долгосрочной перспективе, что и показала бурная реакция Пекина на продажу оружия весной 2010 года.

На китайскую и тайваньскую политику администрации Рейгана в течение ее первого срока пребывания у власти накладывали отпечаток почти неразрешимые противоречия между соревнующимися друг с другом отдельными личностями, противоречивыми целями политики, противоречивыми заверениями Пекину и Тайбэю, а также противоречиями между несоизмеримыми моральными и стратегическими императивами. Рейган производил впечатление поддерживающего все эти вещи, вместе взятые, и все это делалось в силу его собственных убеждений.

Для ученого или обычного политолога подход администрации Рейгана на ее ранней стадии к Китайской Народной Республике и Тайваню нарушал все основные правила ясной политики. Однако, как и со многими другими противоречивыми и нестандартными действиями Рейгана, эта политика проходила вполне нормально в последующие десятилетия.

Примечательным моментом за время президентства Рейгана стала его способность преодолевать противоречия, причем даже тогда, когда он твердо отстаивал свои, по сути, неизменные убеждения. Как бы он ни возражал против чего-нибудь, Рейган никогда не превращал их в личные противоречия, не превращал он также и свои сильные идеологические убеждения в крестовые походы, ограничиваясь только словесными выпадами. Поэтому ему удавалось преодолевать идеологические водовороты на основе практической целесообразности и уравновешенной доброжелательности, как показала замечательная серия переговоров Рейгана и его следующего государственного секретаря Джорджа Шульца с их советскими коллегами Михаилом Горбачевым и Эдуардом Шеварднадзе по вопросам ограничения ядерных вооружений. В том, что касается Китая, то его руководители пришли к пониманию того, что Рейган заходил так далеко, как позволяли ему его собственные убеждения, до предельного рубежа того, что он мог выполнить в контексте американской политики.

Тщательный анализ Пекином международной обстановки убедил его в том, что Соединенные Штаты по-прежнему важны как противовес Советскому Союзу. При том, что Рейган занимался наращиванием американской военной мощи, китайские руководители предпочли принять или по крайней мере не обращать внимания на некоторые из его наиболее спорных позиций.

Кажущиеся противоречия в конце составляли две временные линии: то, что должно быть сделано немедленно, и то, что может быть оставлено на потом. Дэн Сяопин, думается, понимал, что коммюнике устанавливало как бы общее направление. Его можно было обойти, если условия нарушали контекст, который мешал ему вначале правления администрации Рейгана.

После того как Шульц возглавил Государственный департамент в 1982 году, несмотря на неприятные разговоры и ущемленное эго, Соединенные Штаты, Китайская Народная Республика и Тайвань — все они к началу 1980-х годов пришли, достигнув в общем удовлетворения всех ключевых интересов. Вольное толкование Вашингтоном коммюнике разочаровало Пекин, но в целом Китайская Народная Республика получила американскую помощь на еще одно десятилетие, пока она наращивала свою экономическую и военную мощь и свою способность играть независимую роль в мировых делах. Вашингтон смог поддерживать дружественные отношения с обоими берегами Тайваньского пролива и сотрудничать с Китаем в общих антисоветских целях, в том числе осуществлять обмен разведданными и поддерживать афганское повстанческое движение. Тайвань приобрел позицию, где он мог торговаться в переговорах с Пекином. В конечном счете, как говорят, когда пыль рассеялась, выяснилось, что на словах наиболее антикоммунистически и протайваньски настроенный президент со времен Никсона оказался во главе развития «нормальных» отношений с Китайской Народной Республикой без каких-либо крупных кризисов.

Подлинная драма 1980-х годов заключалась не во взаимоотношениях между Вашингтоном и Пекином, а в их отношениях с Москвой. Побудительным мотивом стала серия значительных сдвигов в стратегических построениях.

При оценке политики Китая, как правило, сразу можно исключить одну случайность: то, что китайские политики могли бы просмотреть ряд поддающихся обнаружению фактов. Китай согласился с двусмысленностями языка и вольностью в толковании статьи о Тайване в третьем коммюнике только потому, что он рассчитывал с помощью сотрудничества с Соединенными Штатами достичь и других целей.

Когда Рональд Рейган пришел к власти, стратегическое наступление, предпринятое Советским Союзом в конце 1970-х годов, еще не иссякло. За годы со времени краха американских позиций в Индокитае Советский Союз и его союзники предприняли ряд беспрецедентных (и почти хаотичных) бросков в развивающемся мире: в Анголе, Эфиопии, Афганистане и Индокитае. Но американо-китайское сближение создало значительную преграду дальнейшей экспансии. Подкрепленная убеждениями Дэн Сяопина и его коллег, а также умелым сотрудничеством американских деятелей из обеих партий, нарисованная Мао Цзэдуном «горизонтальная линия» фактически обрела свои параметры.

К середине 1980-х годов Советский Союз столкнулся с координированной обороной — и во многих случаях с активным сопротивлением — почти на всех своих границах. В Соединенных Штатах, Западной Европе и в Восточной Европе создалась свободная коалиция практически всех промышленно развитых стран, направленная против Советского Союза. В развитом мире у Советского Союза оставались в союзниках только его восточноевропейские сателлиты, где размещались его войска. В то же самое время в развивающемся мире стали скептически относиться к благам народного «освобождения» при помощи советского и кубинского оружия. В Африке, Азии и Латинской Америке советские экспансионистские усилия превращались в дорогостоящие аферы с тупиковыми ситуациями или в поражения, наносящие ущерб престижу страны. В Афганистане Советский Союз испытывал те же самые проблемы, что и Соединенные Штаты во Вьетнаме, но на этот раз сталкиваясь со скоординированными действиями Соединенных Штатов, Китая, стран Персидского залива и Пакистана, которые поддерживали и натаскивали вооруженное сопротивление. Попытки Москвы через Вьетнам объединить Индокитай под властью Ханоя и поставить его в орбиту Советского Союза встретили мощный контрудар со стороны Китая, усиленный поддержкой со стороны Америки. Пекин и Вашингтон — как Дэн Сяопин очень наглядно описал Картеру — «отрубали» советские щупальца. В то же самое время американское стратегическое наращивание, особенно продвигаемая Рейганом Стратегическая оборонная инициатива, становилось технологическим вызовом, который застойная и перенапряженная советская экономика, несущая уже расходы на оборону, в три раза превышающие американские, судя по их процентному соотношению в ВВП, не могла выдержать[585].