Манипуляция сознанием. Век XXI - Сергей Кара-Мурза

Фильм Говорухина – типичный голливудский фильм (и там главная тема примерно половины фильмов – месть). В нем достоинство подменяется правом сильного. Три подонка изнасиловали девушку, ибо считали, что они – сильнее. Ан нет! Дед оказался сильнее, он купил винтовку и расстрелял подонков. К. пишет о нелюдях, что герой Говорухина восстал, «и все их всесилие рухнуло в момент». Это голливудские стереотипы так приятно нам дело представили, в жизни кончается по-другому (да и в фильме, если продолжить сюжет, такой идиллией кончиться не может).

Говорухин для простоты убрал из картины одну фундаментальную вещь, которая всегда присутствует в таких драмах как общественных явлениях. Она в том, что при этой праведной мести почему-то всегда приходится погубить и кого-то невинного. Убивал Раскольников старуху-процентщицу – подвернулась под топор безобидная Лизавета. Бросали народовольцы бомбу в царя – заодно взорвали мальчика из лавки. Когда латиноамериканские писатели описывают своих самоотверженных товарищей, которые ценой своей жизни уничтожают кровавого палача, то почему-то тут же гибнет то мальчишка-чистильщик, то старик-нищий. И в этом у них – главная трагедия. В фильме этим и не пахнет. А взял бы режиссер и для реализма поставил за машину, которую взорвал зажигательной пулей его герой, незамеченного им ребенка. Пусть бы показал, как бежит этот охваченный пламенем ребенок.

В фильме сильная личность наказывает за изнасилование. Это – обычный прием таких фильмов, связанные с таким насилием эмоции безотказны. Судя по всему, этот старик, если бы у него вытащили кошелек, расстреливать вора не стал бы – он не сквалыга. А для другого кошелек дороже невинности внучки. Где граница разрешенного? В письмах зрители прямо предлагают Говорухину снять еще несколько подобных фильмов, даже дают резюме сценариев. Вот один из сценариев: «Суд присяжных в небольшом городе оправдывает группу безработных юношей, убивших и ограбивших владельца «Мерседеса-600», т. к. у них не было выбора – либо голодная смерть, либо смерть того, кто лишил их возможности честно зарабатывать себе на пропитание». Так сказать, «Берегись автомобиля-2000».

Главный результат идеологического воздействия таких фильмов – создание у наших терпящих социальное бедствие людей приятной иллюзии, будто у них всегда есть простой и безотказный выход – индивидуальный террор. Это – утешение сродни вере в награду на небесах. Это и есть аутизм – подмена реалистичного мышления грезами. Раньше угнетенные люди придумывали себе легенды о благородных разбойниках, которые накажут владельцев «Мерседеса-600».

К чему подталкивает идея индивидуальной мести (даже не террора, а всего лишь мести), которую вбросил в сознание фильм Говорухина, как идея общественная! Как идея, направляющая мысли зрителя в определенное русло? К тому, что усилия в организации людей для общего сопротивления не нужны и невозможны. В фильме нет даже и намека на то, чтобы помогать другому, хотя бы мстить за другого.

В конце XIX века появились в России интеллигенты с горящими сердцами, которые решили жить «по Говорухину» – судить и карать нелюдей. Возникла культура «справедливого» террора, ответ был симметричным, и пошло-поехало. Сегодня опять есть заказ – раскрутить старое колесо. Скажут, что таких людей еще немного. А зачем их надо много? Дом и от одной спички загорается.

Миф – обобщенное представление о действительности, сочетающее и нравственные, и эстетические установки, соединяющее реальность с мистикой. То есть это всегда представление в значительной мере иллюзорное, но в силу своей этической и художественной привлекательности оказывающее большое воздействие на массовое сознание.

Культура строится из опыта предыдущих поколений («переживаний мертвого прошлого»), которые сохраняются и отбираются памятью, а затем по-новому понимаются в современной действительности. В этом процессе мифы являются механизмами организации и «кристаллизации» этого опыта в ярких и многозначных символах и образах. М.Мамардашвили назвал мифы «машинами культуры». Они, но его словам, есть одно из созданных культурой устройств, которые служат как «способ конструирования человека из природного, биологического материала». Таким образом, вырабатывая мифы целенаправленно, на специальных «фабриках», а затем вводя их в массовое сознание через средства массовой коммуникации, можно «конструировать» такого человека, который необходим хозяевам этих «фабрик».

Рациональное мышление – лишь один из способов мысленного постижения мира. К тому же это способ, выработанный сравнительно недавно и освоенный еще в малой степени – часто нам лишь кажется, что мы мыслим рационально, а на деле всего лишь «рационализируем», то есть прикрываем рациональными доводами наши установки и решения, к которым приходим вовсе не логическим путем, а исходя из традиций, эмоций, предрассудков и т. д. По словам крупного американского исследователя мифов Мирча Элиаде, «мифологическое мышление может оставить позади свои прежние формы, может адаптироваться к новым культурным модам. Но оно не может исчезнуть окончательно».

В отличие от рациональных логических построений, а тем более от научных теорий, миф мобилизует художественное чувство и воображение, он доступен каждому. К.Леви-Стросс отмечал, что сущность мифа составляет «рассказанная в нем история». Таким образом, и у современного, даже научно образованного человека представления о мире носят во многом мифологический характер, хотя мы сами этого не осознаем. Просто меняются формы мифа и его культурный инструментарий. Более того, появление СМИ и массового общества даже усилило мифологическое восприятие общественной реальности (а в последнее время и природы – например, в виде экологических мифов). Недаром уже в середине XX века иногда говорили о наступлении эры «нового племенного человека».

Сила мифа заключается в том, что он дает целостное и устойчивое, связывающее поколения, почти «вневременное» видение реальности. В нем сглажены противоречия, мир приведен в порядок, что придает человеку уверенность в том, что главные вопросы бытия поддаются решению – как они решены в мифе.

Исследователь роли мифов в воздействии на массовое сознание Р.Барт подчеркивал, что функцией мифа является деформация реальности: «Мир поступает в область языка как диалектическое соотношение действий и поступков людей – на выходе же из мифа он предстает как гармоническая картина сущностей. С ловкостью фокусника миф вывернул его наизнанку, вытряхнул прочь всю историю и вместо нее поместил природу, он отнял у вещей их человеческий смысл и заставил их обозначать отсутствие такового. Функция мифа – удалять реальность, вещи в нем буквально обескровливаются, постоянно истекая бесследно улетучивающейся реальностью, он ощущается как ее отсутствие» [выделено мной. – С.К.-М.].

Таким образом, миф, упрощая реальность и давая человеку иллюзию понимания, освобождает от страха перед неопределенностью: «Миф есть рассказ, в который умещаются любые конкретные события; тогда они понятны и не представляют собой проблемы… Миф есть организация такого мира, в котором, что бы ни случилось, как раз все понятно и имело смысл».