Иди на мой голос - Эл Ригби

Поразительно, как дешевы ныне чужие мысли и чувства, даже если это мысли и чувства людей необыкновенных. То, что среди черновиков Сальери обнаружился дневник, никого не впечатлило, да кто такой Сальери в глазах большинства музыковедов? Неплохой, но средний композитор. Современник Моцарта. Один из многих. Никто. А то и вовсе… убийца.

Цена была смешная, и даже будь она выше, мы, не колеблясь, заплатили бы ее. Кристоф верил, что дневник заставит Фелисию что-то понять. Я прожила больше, чем любой из вас, и если честно, до сих пор сомневаюсь, хотя и не знаю, о чем написано на страницах. Впрочем, сейчас речь о другом. Простой план завладеть дневником и как можно быстрее сделать так, чтобы о нем узнала Фелисия, провалился. Эту вещь купил музыковед Флориан Кавелли.

Кавелли мог перевести и проанализировать записи. Мы решили подождать. Но все решили за нас – то, что профессор сжег свой дом и погиб, тоже было не предусмотренной нами случайностью. И то, что Пэтти-Энн Нельсон из множества дорогих, поистине необычных вещей Кавелли спасла из огня именно дневник, – тоже. Я не верю в совпадения, но после того, как мне сообщили, что дневник у Лори, я поверила в призраков и судьбу. И в то, что любовь Кристофа освящена Господом или еще кем-то, кто вправе освящать любовь. План пришлось изменить.

Последний кусочек нашего витража – вы, мисс Белл. Мое доверенное лицо, прекрасный детектив, любимица старины Жерара. Друг Фелисии Лайт. Конечно, Кристоф не случайно из всех газетных объявлений сыщиков дал мне именно ваше. Он верил, что вы не отвернетесь, верит до сих пор. Но если вы думаете, что я не понимаю всей глубины вашего гнева, обиды и боли, то ошибаетесь. Бедная моя, вы потеряли сестру. И каждому из вас есть, в чем обвинить ту, которая зовет себя Леди.

Артур, я даже не могу гарантировать, что она не убила вашего отца, получив то, что нужно.

Томас, ее люди атаковали вас около Агры и убили ваших соратников.

Герберт… уже то, что вы не сели рядом с Лоррейн, говорит о многом.

Много наших ошибок по-прежнему дают о себе знать, и теперь оказалось, что она построила флот. Угроза в разы страшнее всего, что мы представляли себе раньше. И все равно… Кристоф не хочет потерять Фелис. А я всегда буду на его стороне.

Он ждет одного – возможности встретиться с ней и рассказать правду о прошлом, о настоящем. Зачеркнет это совершенные ею преступления? Нет. Отворотит ее от новых? Возможно. Я не верю этой женщине, я думаю, что она давно уже перестала быть той, кого он любил. То, что, зная это, Кристоф еще считает меня другом, лишь делает нашу дружбу крепче. Так или иначе, я прошу вас, – помогите встрече состояться. Они оба заслужили ее. Игра почти закончена.

[Дин]

В баре на Первом Воздушном вокзале десятки людей говорили разом; английская речь мешалась с индийской, русской, итальянской. Звенела посуда, кто-то пел задушенным голосом, иногда ему вторил сочный бас. Дым клубился под потолком, стены казались прокопченными, как и широкие столы, у которых сгрудились путешественники, пилоты, механики, грузчики, проститутки – все вместе, все как единое усталое чудище, кого только не было в пестром шумном многолюдье.

Я сидел перед стаканом виски; два выпитых стояли рядом. Зал плыл, но голова так и не опустела. Я думал о Лори, о Пэтти, о чертовой пустоте собственного существования. Мысли не вызывали ни жалости, ни злобы, от них просто тошнило, хотелось одного – чтобы ушли. Я опрокинул стакан. После первого я с непривычки кашлял с минуту, после второго меньше. После третьего горло лишь немного обожгло, и я зажмурился.

– Неплохо, Соммерс.

Я открыл глаза. В облаке дыма бледнело женское лицо, которое я после некоторого промедления узнал.

– Что ты здесь делаешь, Джил?

– Живу. – Она созерцала стаканы на столе. – Когда поняла, что в полицию не попасть, сняла комнату в дальнем корпусе. Там живет почти вся вокзальная обслуга. Не особняк, зато деньги смешные. И ни от кого не завишу.

– Тебе теперь должны снять комнату за счет Скотланд-Ярда, – потирая лоб, сообщил я.

– Сейчас им явно не до этого. – Лицо ее помрачнело. – А что ты тут забыл?

Я пожал плечами. Алкоголь наконец начал действовать: становилось на все плевать. Даже на то, что моя подчиненная – первая подчиненная, потому что раньше я сам все время был чьим-то подчиненным, – застала меня нализывающимся в вокзальной забегаловке.

– Кисло? – Она подняла брови, снова жирно подведенные черным.

– Нормально. – Я кивнул на стаканы. – Виски везде одинаковый.

– Я не о том.

Я тряхнул головой, пытаясь убрать со лба волосы.

– А о чем?

– Водки! – Она поймала за рукав проходившую мимо смуглую девушку. – Две.

Девушка кивнула и растворилась в дыму. Джил задумчиво посмотрела ей вслед.

– Тут, знаешь, всех пришибло жизнью. Вот Марика хотела быть пилотом, но туда тоже не берут просто так. Поэтому она здесь – ей нравится смотреть на корабли. Мы пришли почти одновременно, славно дружили…

– А потом? – равнодушно спросил я, заглядывая в стакан.

Джил отобрала его и поставила на середину стола. Резкий стеклянный стук заставил меня страдальчески поморщиться.

– Не может простить, что я вырвалась. Ты не представляешь, как это трудно.

– Представляю, – вяло возразил я.

Держать голову было тяжело, и я опустил ее на руки. Джил наблюдала за мной, не меняя положения, – откинувшись на спинку стула и покачивая ногой, затянутой в остроносый полицейский сапог. Она казалась каким-то привидением, ее присутствие угнетало. Но и прогнать ее я не мог, или завтра в Скотланд-Ярде точно будут болтать о том, как я провожу свое свободное время.

– Соммерс, чего тебе надо? – неожиданно вкрадчиво спросила она. – Чего не хватает? Ты же не пьешь, по тебе видно. Спал бы дома.

Ей принести водку, и она сразу отдала девушке монеты. Невольно я взглянул на лицо официантки – красивое, с замкнуто поджатыми губами. Тяжелые каштановые волосы были заколоты так же, как у самой Джил, даже такой же шпилькой. Спину она держала прямо, с какой-то трогательной гордостью. Дешевая сережка в виде крыла блестела в ухе.

В кармане у меня был бутон, отломившийся от букета. Я вынул его – он еще даже не начал вянуть, наоборот слегка раскрылся в тепле. Когда я протянул белую розу девушке, она замерла, но потом улыбнулась и, взяв цветок, вставила себе в волосы.

– Спасибо, сэр. Такой красивый.

Кто-то окликнул ее, и она ушла. На Джил она больше не взглянула.

– Джентльмен. – Уголки губ напарницы чуть приподнялись. – Я тут плачу́ за его выпивку, а он цветы всем раздает. А мне?

Она вроде бы шутила. Впрочем, даже если обиделась, какая разница? Минуты шли, голову наконец заполняла желанная пустота. Джил придвинула мне стопку.

– Пей. Это лучше.