Под чужим знаменем - Игорь Болгарин

Бестолково раскачивались жестяные плафоны тускло горящих ламп, и по блестящему от сырости перрону скользили причудливые тени. Часовой с винтовкой старательно вышагивал взад и вперед по пустынному перрону, стуча коваными каблуками сапог.

Станция была большая, со множеством запасных и подъездных путей, на которых стояли воинские эшелоны с пушками и гаубицами, с запломбированными товарными вагонами, с теплушками, откуда выглядывали головы перевозимых лошадей.

Ближе к главным путям застыл длинный состав с лесом. К составу был прицеплен окутанный парами паровоз. В отблесках паровозной топки можно было увидеть черные лица машиниста и кочегара. Ожидая разрешения на отправку, они ужинали. А впереди паровоза мерцали настороже сигнальные огни стрелок.

Оттуда, от стрелок, вдруг послышался тревожный оклик:

– Стой! Кто идет?

– Офицер! – спокойно ответил голос.

– Пароль?

В ответ – молчание.

– Пароль говори! Стрелять буду!.. – напрягся голос у часового. Машинист в промасленной кожаной фуражке высунулся из окошка паровозной будки, с любопытством глянул туда, откуда доносились голоса. В расплывшемся свете сигнального огня вырисовывалась стройная фигура незнакомого человека. Это был Кольцов. Он спокойно стоял, засунув руку в карман плаща.

– Болван! Сейчас же веди меня к караульному начальнику! – повелительно прикрикнул он на часового, вставшего против него с винтовкой наизготовку. Часовой тотчас поднес к губам свисток. Раздалась тревожная трель вызова.

Грузно перепрыгивая через рельсы, к месту происшествия спешил караульный начальник – фельдфебель. Следом за ним бежал солдат с винтовкой. Фельдфебель подскочил к Кольцову злой, взбыченный, готовый ринуться на него.

– Кто таков? – тяжело дыша, спросил он.

Кольцов пренебрежительно проговорил:

– Фельдфебель, не тыкай! Я – офицер! – и властно потребовал: – Проведи меня к начальству!

…Впереди сердито вышагивал фельдфебель, за ним, зябко кутаясь в воротник плаща, Кольцов, замыкал это шествие солдат с винтовкой. Они прошли по мокрому перрону и свернули в помещение станции.

Фельдфебель тщательно и громко, чтобы слышали в помещении, вытер ноги и вошел в большую, ярко освещенную комнату с зашторенными окнами. Здесь, среди дыма и окурков, сидели два офицера и несколько чинов станционной администрации.

– Так что, ваше благородие, человека задержали на путях! – усердно доложил он старшему здесь по чину – капитану с прической «под бобрик». – Ругаются! Говорят – офицер!..

– Давай его сюда!

Фельдфебель приоткрыл дверь и приказал солдату:

– Введи задержанного! – а сам опять замер у дверей с ретиво-одеревеневшим выражением лица.

Кольцов в сопровождении солдата вошел в комнату, не спеша и спокойно огляделся. Головы сидящих медленно повернулись к нему. Капитан – видимо, самый старший здесь, – прищурясь, оглядел Кольцова, на мгновение с недоумением задержал взгляд на его офицерском плаще без погон и сквозь зубы спросил фельдфебеля:

– Как он оказался на территории станции?

– Не могу знать, ваше благородие! – вытянулся фельдфебель.

Капитан резко повернулся всем телом к Кольцову и так же сквозь зубы спросил:

– Документы какие-нибудь имеются?

Кольцов покровительственно усмехнулся:

– Конечно, господин капитан!

Он расстегнул плащ, под ним блеснули адъютантские аксельбанты. И тотчас все сидящие в комнате многозначительно переглянулись. А капитан начал загипнотизированно подниматься со стула.

Кольцов с изящной небрежностью достал из нагрудного кармана мундира удостоверение, протянул его офицеру.

– Прошу, капитан!.. Жарковато у вас, однако. – И он деловито стянул с себя отсыревший плащ.

Все присутствующие в комнате на мгновение застыли.

Кольцов спокойно стоял и ждал, когда капитан вернет ему удостоверение. Сверкающие аксельбанты, большие цветные шевроны на рукавах мундира и шитые золотом погоны придавали ему такой внушительный и строгий вид, что никто не удивился, когда капитан торжественно и радостно объявил:

– Господа, знакомьтесь! Старший адъютант его превосходительства генерала Ковалевского капитан Кольцов.

Загремели стулья. Все присутствующие в комнате вскочили. А фельдфебель, уже давно стоявший навытяжку, угрюмо скосил глаза на солдата-конвоира и хрипло прошептал:

– Пшел вон отсюда!

Солдат неловко схватил винтовку за ремень, повернулся и, согнувшись, на цыпочках, изо всех сил стараясь оставаться незамеченным, вышел, вернее, выкрался из комнаты.

– Присаживайтесь, господин капитан! – услужливо предложили Кольцову сразу несколько человек, а капитан с прической «под бобрик» гостеприимно пододвинул к нему кресло: – Вот сюда, пожалуйста, здесь удобнее и светлее!

Кольцов великодушно принял предложение, сел, по-хозяйски откинулся на спинку кресла, достал портсигар, закурил и не мешкая перешел к делу:

– Итак, доложите, господа, как подготовились к прохождению литерного!

Капитан с прической «под бобрик», не заставив себя ждать, расстелил перед Кольцовым большую карту станции.

– Здесь, господин капитан, мы выставили три поста. – И он указал участок на карте. – К станции здесь примыкают пустыри, и такая мера предосторожности не будет излишней. Часовые стоят на расстоянии прямой видимости.

– Очень хорошо! – довольно кивнул Кольцов и небрежно указал дымящейся папиросой на другой участок карты: – А здесь что?

– Тоже пост. Охраняется выходная стрелка… А здесь вот стоит эшелон с лесом. Направляется в район Ростова.

– Не задерживайте его, господа. Места под Ростовом степные, леса нет, а он там сейчас крайне необходим.

– Выпустим сразу же, господин капитан, как пройдет литерный. Понимаем… Видите ли, тут у нас одноколейное плечо до самого Изюма. Мосты через Роганьку и Северный Донец еще полностью не отремонтированы, сшили на одну нитку.

– Даже если б и два пути, – решил вставить авторитетное слово поручик в кожаной куртке, видно, специалист по боевой технике. – У тяжелых танков далеко за края платформы выступают спонсоны с пушками. – Он даже обрисовал пальцами очертания танка «марк-1». – Если какое-то бревно у встречного высунется… сами понимаете.

Кольцов согласно покачал головой и сказал:

– Что ж, господа, у вас все отлично продумано и организовано. – И сделал многозначительную паузу. – Об этом я доложу.

На стене с отчаянной назойливостью затренькали две серебряные плошки путейского телефона в огромном деревянном ящике. Пальцы Кольцова слегка дрогнули.

– Слушает Харьков-товарный, – ответил капитан. – Так! Вас понял! – и, повернувшись к Кольцову, удовлетворенно доложил: – Через двадцать минут литерный поступает на наш перегон!