Воды Дивных Островов - Уильям Моррис

Дед немного печально улыбнулся:

– Принимать. Поистине, это дело мальца дарить, ибо всё это однажды станет его, и неважно, много ли останется к тому времени.

– Я принимаю дар, – ответил гость. – Он от чистого сердца. Но прости меня, хозяин, если не смогу расплатиться с вами, ибо в дом ваш я пришёл оборванцем.

После этого разговора все сели завтракать. Ветер, дувший прошлым вечером, совсем утих, небо прояснилось, солнце светило ярко, и было почти тепло для середины осени. Осберн подал Страннику запечатанный свёрток, тот принял его и, приторочив к седельной луке, вскочил в седло сам. Осберн, одетый в свой праздничный наряд, тоже оседлал коня, и они отправились к холмам. Ехали быстро, почти не разговаривая друг с другом.

Так они, миновав последнюю на пути к горам хижину, оказались в прелестной лощинке, через которую к Разлучающему потоку бежал прозрачный ручей. Вся она заросла кустами и небольшими деревцами, и в ней-то Странник, вернее Железноголовый, натянул поводья и сказал Осберну:

– Мне кажется, мы далеко заехали, и тебе нет нужды провожать меня ещё дальше, парень, так что давай спешимся и присядем у ручья.

Так они и сделали. Коней привязали к терновому кусту неподалёку, Странник снял с седла свой свёрток и спросил Осберна:

– Угадаешь, что это такое?

Осберн покраснел:

– Это меч, который ты обещал мне прошлой весной.

Странник рассмеялся:

– Острый у тебя взгляд – разглядеть меч под всеми этими навощёнными холстинами, которыми я обернул его. Уверен, это взгляд воина. Ты правду сказал – это твой меч.

И он начал разворачивать ткань, а мальчик нетерпеливо следил за его движениями.

Наконец, показались эфес и ножны: золотые навершие и перекрестье эфеса были выкованы так искусно, как не мог бы выковать в то время ни один кузнец, черенок же был обмотан золотой проволокой. Сделанные из коричневой воловьей кожи ножны, в которых скрывалось несущее смерть белое лезвие, усеивали золотые и серебряные шишки. Завязки из алого шёлка также оканчивались золотыми головками.

Осберн произнёс:

– О, как ты добр, раз принёс мне этот меч. Можно его подержать?

– Можно, – улыбнулся Железноголовый, – только осторожно, осторожно! – Он увидел, что юноша взялся за завязки. – Не развязывай эти завязки, иначе тебе не устоять – и ты вытянешь меч. Он выкован мастерами давно ушедших лет, а зовётся Широким Косарём, и такой ярый и своевольный, что никогда не вернётся в ножны, пока не заберёт чью-нибудь жизнь. Поэтому всегда будь осторожен, ибо он нанесёт большой ущерб, если ты обнажишь его пред небом и землёй, не имея на то должного повода.

Храбрый юноша несколько испугался, но спросил:

– Скажи мне, славный лорд, когда я должен вынимать Широкий Косарь?

Железноголовый ответил:

– Только когда пред тобой предстанет враг, тогда смелее вынимай меч, ибо его лезвие никогда не затупится ни от злого глаза, ни от козней колдуна, как это иногда случается с обычными клинками, выкованными в наши дни. Могучий муж шептал над ним многие заклятия, и ни один клинок не осилит твоего, разве только его брат, выкованный теми же руками, если таковой существует на земле, что едва ли. Вот у тебя и появился меч. Но я хочу предупредить тебя: не будь ни смутьяном, ни буяном и не вынимай Широкого Косаря в глупой ссоре или по приказу тирана да злодея, ибо тогда твоя удача оставит тебя, пусть даже этот клинок, что лежит сейчас в ножнах, останется при тебе. Но, думаю, ты не нарушишь ни одного из этих моих указаний. И ещё скажу тебе: ты хорошо принял меня прошлым вечером. Ибо хотя ты вскоре и понял, кто перед тобой, но сперва, когда ты взял меня за руку и провёл к огню на глазах у своих домочадцев, ты ещё не узнал меня, и я был для тебя всего лишь оборванным бродягой, которого твой дед охотно выставил бы обратно, под дождь. Но ты обошёлся со мной не хуже, чем с лордом или графом.

Теперь следует поведать, что когда Осберн услышал эти слова, он впервые узнал, что такое похвала, и сердце его запрыгало, доблесть возросла, лицо засияло, а глаза заблестели от слёз. Вслух он не произнёс ни слова, но про себя поклялся, что не окажется хуже, чем думает о нём его друг Железноголовый.

Затем он взял меч, препоясался им и сказал:

– Господин, меч этот недлинный, но большой и тяжёлый, и думаю, моей детской силы не хватит, чтобы владеть им. Не следует ли отложить его до тех пор, пока я не стану взрослым?

– Мы позаботимся об этом, милый юноша, – ответил Железноголовый. – Через час у тебя будет достаточно силы для Широкого Косаря, хотя и после этого она будет прирастать из года в год и из месяца в месяц.

Тем временем наступил полдень, и солнце пекло довольно жарко. Осберн с Железноголовым, беседуя, лежали на траве, и юноша глядел на воду. Уже сильно вспотев, он, как и любой мальчишка на его месте, пожелал окунуться в сверкающий ручей и наконец произнёс:

– В такой жаркий полдень я бы хотел искупаться, если ты не против.

– Это хорошая мысль, парень, – ответил Железноголовый, – и, более того, если я намерен сделать тебя сильнее, то тебе придётся раздеться.

И вот они оба сняли свои одежды и вошли в самую глубокую заводь, что находилась поблизости. Железноголовый и одетым выглядел благородно, но нагим он казался ещё благороднее: это был осанистый мужчина с такой ладной фигурой, что вряд ли у кого можно было найти лучше. Осберн же, раздевшись, стал казаться рядом со своим другом маленьким и, подобно всем отрокам, худощавым, хотя и был довольно статен для своих лет. Вскоре Железноголовый вышел из воды и оделся, а Осберн ещё некоторое время играл в ручье. Тогда Железноголовый подозвал к себе отрока, чтобы тот подошёл таким, каким был, нагим, и сказал ему:

– Вставай, малый, передо мной, и я наделю тебя ещё одним даром, вполне сравнимым с Широким Косарём.

Юноша встал перед ним, и Железноголовый сперва возложил руки ему на голову и, подержав их там некоторое время, переложил на плечи и руки мальчика, и на ноги, бёдра и грудь, и далее по всему телу. Одновременно с этим он произносил такие слова:

– В наши дни и в дни прежние у отцов был обычай благословлять так своих детей. Но твой отец мёртв, а твой ближайший родственник малодушен да и почти простолюдин. А потому я делаю то, что сделал бы твой отец, я занимаю его место, ибо я один из воинов прошлых лет. Думаю, это поможет тебе. У меня родилась одна мысль: ведь если ты собираешься жить так, как я предполагаю, и вершить те деяния, какие я ожидаю от тебя, то не пройдёт много времени, прежде чем тебе понадобится эта помощь. Теперь всё готово, ты можешь одеться и немного отдохнуть, а потом я покину тебя, оставив ту силу, что даровал сейчас, и ту доблесть, что возросла сегодня в твоём сердце.

Они легли на полянке и отдыхали. Осберн захватил с собой пирогов, сыра и бочонок славного пива*, и они перекусили в своё удовольствие. До сих пор Железноголовый не сказал ни слова ни о своём народе, ни о прежних временах, он говорил только о диче, рыбе и прочих существах, что обитали в этой лощине, а также о стрельбе из лука и других занятиях воина. Затем они поднялись и направились к своим лошадям, и Железноголовый сказал Осберну: