Сложенный веер - Сильва Плэт

Тут Лисс, конечно, перегибает палку. Отношение к ней лорд-канцлера Аккалабата всегда было, мягко говоря, нестабильным. Взаимно нестабильным. Но о мертвых или хорошо…

— Сид хорошо к ней относился, — передразнивает делихонец, и Лисс не может понять, что так раздражает его в ее словах. Ситийцы чувствуют, что чаша весов склоняется на их сторону. Старший из них добавляет:

— Офицер, бросьте вы это дело. Развернулись на сто восемьдесят и отсюда — ходу. И никто не узнает, через какие дырки в вашей системе безопасности попало сюда это оружие. И Делихону не придется отвечать за смерть аккалабатского дипломата. Мы эти перья ходячие, точнее, уже лежачие, отволочем в район красных фонарей — пусть потом доискиваются, за какие похождения так попало их лорд-канцлеру. Пистолет-то верийский, старый…

— Я среди глухих здесь нахожусь или среди тупых? — перебивает его начальник охраны. — Через пять секунд ваши парализаторы лежат на столе, а вы сами «отсюда — ходу». По направлению к космодрому. И спустя час ваши задницы уже оторвались от нашей планеты и взяли курс к себе на Ситию. Или в самую черную дыру Вселенной. Третий раз повторять не буду.

— Уговорил, — кивает ситиец, посовещавшись с остальными. — Дамочка идет с нами.

— Доктор Ковальская остается.

— Она болтать будет. Тебе же хуже сделает, офицер.

— Пять секунд прошло. А вы еще здесь, — делихонец снова кладет палец на кнопки коммуникатора.

— Извини, дорогой, ничего не выйдет, — нагло усмехается ситиец, который играет роль главного в этих переговорах. — Локальные саундшаттеры — это наша новинка. Можно сказать, последнее слово ситийского военного производства. Накрывают от двух до ста квадратных метров, в любой конфигурации. Комнату эту — точно по стенам, плюс полметра. И не фиксируются, не отлавливаются вашей техникой. Так что на кнопочки можешь не жать. Никто не услышит.

— Хорошая новинка, — делихон остается невозмутимым. — Должны были показать Совету.

— Перетопчутся. А разговор наш, однако, затянулся.

— Я вам давно предлагал — уходите.

— Какая у нас взаимность! — ситиец уже открыто издевается. — А мы предлагаем то же самое тебе.

— Только с доктором Ковальской.

— У вас эпидемия, да? Тоже хочешь отдать жизнь за какую-то землянку, которую видишь первый раз в жизни? Это можно устроить. Вот один уже тут валяется, ворона облезлая.

Делихон медленно поворачивает голову из стороны в сторону так, что слышно, как хрустят позвонки.

— Надоело, — заявляет он. — Сдохнете здесь. Сами напросились.

Лисс переводит взгляд с одного на другого. Выглядит все это как настольный теннис: шарик налево, шарик направо. Только нужно смотреть и слушать очень внимательно. Надежность ситийского саундшаттера вне сомнений, и выберутся ли они с Корто отсюда, зависит только от них. Пока Лисс предпочитает не вмешиваться: то, что говорят и делают ситийцы, она понимает, то, что говорит и делает ее новый защитник, — нет.

— Уйди, делихон. На ту крылатую тварь парализаторы не действуют, а на тебя — сам знаешь. Даже аккалабатский дар продержался против нас десять минут со всеми своими рефлексами, — челюсти ситийца двигаются не переставая: пережевывают гундлах — легкий наркотик, без которого не воюет ситийская армия.

— И уложил половину из вас, — удовлетворенно констатирует делихон. Он снимает очки и кладет их в нагрудный кармашек, обводя взглядом территорию. — Половина, значит, мне осталась.

Ситийцам смешно. Они видели, как ходит начальник охраны Конгресс-центра, как тяжело он припадает на левую ногу, как останавливается иногда, прижимая руку к груди, не в силах справиться с одышкой.

— Уйди, убогий, хуже ведь будет, — мрачно советует один из них, старший по званию.

Делихонец вместо ответа опускается на корточки рядом с Сидом, прикладывает палец к артерии, в ответ на отчаянный взгляд Лисс молча качает головой:

— Нет, — говорит он бесцветным, ровным голосом, от которого ей хочется самой лечь в могилу. — Нет. Хуже уже не будет.

И резко распрямляется, держа в обеих руках изогнутые мечи.

— Корто, не надо, — просит Лисс. — Даже если вы учились, даже если умеете…

— Уж как-нибудь без ваших советов, мадам… Под мечи не попадите, — серьезно советует Корто.

Происходящее дальше выходит за все пределы Лиссьего разумения. Делихону сразу же удается сделать то, что не вышло у Сида: размозжив одному из нападающих голову и держа остальных на расстоянии, раздобыть Лисс парализатор. Спустя десять минут живых в комнате остается двое.

«И оба на нашей стороне», — механически отмечает Лисс, падая в кресло. Корто выглядит неуязвимым, и у нее на языке вертится вопрос: когда делихоны успели изобрести противопаралитическую защиту и почему не доложили о ней Совету? Наличие подобной технологии у одной из планет Конфедерации может иметь столь далеко идущие последствия, что Лисс становится по-настоящему жалко Гетмана: сейчас ему только не хватает забот с полным перевооружением Звездного десанта!

— Корто?

К дьяволу все супертехнологии! Что это с ним? Муж Вероник сидит на полу, скорчившись, опустив седую голову, обхватив обеими руками тело лорда-канцлера Аккалабата, и бережно прикасается губами к уже склеившимся от крови серебристым прядям.

— Корто?!!

Бешеный вопль Вероник от двери заставляет Лисс подпрыгнуть в кресле. Делихонка в такой ярости, что, кажется, готова вцепиться Лисс в лицо:

— Ты! Ты, дрянь безмозглая! Что ты опять натворила? Куда ты поперлась? В тебе хоть капелька здравого смысла есть? Я тебя, что, ничему не учила? Жизнь тебя ничему не научила? Нет?!!

Лисс беспомощно разводит руками: она не виновата, но объяснять это сейчас бесполезно. Вероник и в молодости не хотела ничего слышать, а уж сейчас… Но крик прекращается так же неожиданно, как начался. От одной тихой фразы, произнесенной по-прежнему сидящим на полу Корто:

— Вероник, пожалуйста… мой мальчик.

Пылающая гневом мегера на глазах у Лисс превращается в самое нежное и любящее существо в мире. Она на коленках подползает к мужу, заглядывает в глаза, бледные, почти белые, которые не отрываясь смотрят в точно такие же, только неподвижные уже навечно.

— Корто… Корвус, — она протягивает руку к шее Сида, но муж перехватывает ее на полпути.

— Не надо, я проверял. Он мертв уже четверть часа.

Вероник снова оглядывается на Лисс. От этого ненавидящего взора Лисс должно было бы стать жутко, но сейчас ей все равно. Эйфория, вызванная окончанием схватки, прошла, и она четко осознает, кто именно лежит на полу у ее ног и никогда не выйдет из этой комнаты живым. Таким уверенным в себе, спокойным и ядовито-непроницаемым, каким он меньше часа назад вошел сюда, каким она привыкла видеть верховного лорда Сида Дар-Эсиля. Мужа Хеллы. Отца Элджи. Эта последняя мысль окончательно выбивает ее из колеи. Она обхватывает руками голову и громко спрашивает в пустоту, глотая слезы: