Бездна - Анатолий Махавкин

– Да, нужно идти. – Теодор поднялся и замер, покачиваясь. – Господи, как же мне плохо…

Вот в этом я его отлично понимал. Хотелось просто лечь и сдохнуть, причём как можно быстрее. Сдохнуть и не вспоминать, к чему всё пришло. А ещё малая… Чёрт возьми, как я объясню, куда пропала мама? Сгинула в Преисподней? Нужно просто идти и не думать ни о чём. Просто перебирать ногами, переступая со ступеньки на ступеньку.

Лис и Череп тоже выглядели изрядно уставшими и потрёпанными, однако их не шатало из стороны в сторону и не рвало на ступени, как нас. Поэтому бойцы только матюгались, помогая встать то одному, то другому несчастному. Возможно, им хотелось бросить «гадских инвалидов», как нас окрестил лысый, но оба опасались остаться в незнакомом странном месте без проводника.

А место, между прочим, становилось всё более странным. Сначала призрачные стены, едва различающиеся по обе стороны пути, начали сближаться. Они сходились, пока не остался узкий коридор, по которому пришлось топать шеренгой, едва ли не дыша в затылок друг другу. Потом свет далеко впереди исчез, точно так же, как и тёмное пятно позади. Ну и на закуску что-то негромко хлопнуло, и то ничтожное освещение, которое позволяло различать смутные тени спутников, исчезло, и мы оказались в полной темноте.

– Эй, какого хрена? – послышался голос Лиса. – Свет включите!

– То, о чём ты предупреждал? – Это Вобла. – Круто! Такое ощущение, будто и тела нет совсем.

Я повёл руками. Никого и ничего, а ведь голоса раздавались совсем близко. Появилось идиотское желание сделать несколько шагов в сторону, чтобы убедиться в наличии других людей.

– Где вы, мать вашу?! – завопил Череп. – Лис, твою мать, ты где?

– Не знаю, – проворчал тот. – Шайтан балует. И это, мать не трогай.

– Идите вверх. – Слабый голос Теодора обрёл прежнюю силу. – Не останавливайтесь и ни в коем случае не возвращайтесь, что бы ни случилось. Будет ещё хуже, поверьте.

– Умеешь ты успокаивать, – смешок Воблы растворился во тьме и внезапно вернулся каким-то инфернальным фырканьем, то поднимающимся над головой, то стелющимся под ногами.

– Вверх, понятно. – Совершенно спокойный голос Самойлова. – Вверх, вверх.

Его мантра повторялась и повторялась, пока не смешалась с гулким шарканьем: «Вверх-шш, вверх-шш». Я старался не обращать внимания на странные звуки, но их становилось всё больше. Кто-то, хныкая, просил вернуться и дать ему руку, кто-то угрожал придушить всех идиотов, топающих по лестнице, а кто-то истерически хохотал и бегал вокруг меня. Иногда в нескончаемом безумном смехе появлялись лязгающие нечеловеческие нотки, и тогда возникало желание сесть и закрыть голову руками.

Спустя полмиллиона ступеней мне почудился голос Ольги. Жена кричала где-то далеко позади, и, невзирая на огромное расстояние, я отчётливо слышал каждое слово. Супруге удалось выбраться, но она подвернула ногу и не могла сделать ни шагу. Оля рыдала и звала меня на помощь. Ей было очень страшно в полном мраке, и казалось, будто кто-то подкрадывается из тьмы.

Я сцепил зубы и продолжал шагать, убеждая себя, что никакой Ольги не существует. Однако голос становился всё громче и пронзительнее. Меня начали упрекать в измене с Дианой и требовать, чтобы я искупил провинность, спустившись обратно. Упрёки внезапно сменились истеричным злорадством и перечислением всех измен, совершённых за моей спиной. Теперь жена звала отомстить за все её прегрешения. Это казалось невыносимым: прислушиваться к воплям мрака и продолжать идти.

Чёрт, кажется, я что-то напутал: голос Оли начал усиливаться, точно я приближался к ней. Похоже, нужно повернуться и идти в противоположном направлении. Голос, который посоветовал так поступить, вроде звучал внутри головы. А вроде и нет. Куда я иду вообще? Зачем? Кто это кричит в самое ухо, называя безвольным тюфяком, не способным ни защитить жену, ни отомстить ей по-настоящему?

– Прочь! – завопил я. – Убирайтесь!

Множество голосов захохотали со всех сторон, и, остановившись, я вдруг понял, что абсолютно не представляю, куда идти дальше. Опустился и нащупал ступеньки под ногами. Ступеньку. Она оказалась одна, уходящая влево и вправо. Ниже и выше не было ничего.

– Сюда. – Тихий голос Оксаны. – Сюда.

Плюнув на всё, я шагнул в сторону шёпота. Липкая паутина тут же вцепилась в лицо и спеленала тело, не позволяя сделать ни шагу. Завопив от отчаяния и отвращения, я принялся срывать мерзкие нити, прорываясь сквозь плотные тенёта. Что-то твёрдое коснулось плеч, пытаясь схватить и утащить обратно. Хрипя от усилий, я рванулся вперёд и внезапно оступился и покатился вниз по склону. По ходу, я сшиб что-то, недовольно мяукнувшее, и оно тут же попыталось вцепиться в мою глотку. Завопив нечто неприличное, я размахнулся и приложил по физиономии… Лиса? Физиономии? Я видел перед собой азиата с выпученными от ужаса глазами. Видел?

– Растащите этих двух идиотов. – Усталый голос Теодора. – Ещё не хватало, чтобы они прикончили друг друга именно сейчас.

Какой-то звук привлёк моё внимание, вырвав из шевелящейся массы безликого кошмара. Некоторое время я лежал неподвижно, не в силах понять, где нахожусь и что, собственно, происходит. Перед самым пробуждением снилась всякая дрянь, из мутного калейдоскопа картинок, где постоянным было лишь ощущение чьего-то недоброго тяжёлого взгляда. Ну и языки пламени, подступающие всё ближе. Несколько мгновений между сновидением и пробуждением казалось, будто я ещё в Бездне. Потом морок развеялся, и я всё вспомнил.

Прошло уже две с половиной недели, как мы оказались в подвале заброшенного особняка на самом краю города. То ли графские, то ли обычные развалины дома давно забытого купца. Постройку несколько раз пытались реконструировать, но всякий раз бросали из-за нехватки денег.

Как мы угодили в сырой погреб, единственным выходом откуда оказалась заколоченная дверь, загадка. Теодор специально несколько раз возвращался туда с приборами и своей лозиной, но не смог ничего обнаружить. Обычная заплесневевшая до самого потолка дыра, без тайных ходов и магических порталов. Видимо, очередная шутка Бездны.

Из счастливой восьмёрки благополучно выбраться в мир людей удалось шестерым. Павлуше оттяпали ногу по самое колено и сказали, что ему ещё крупно повезло. Впрочем, у нытика оказалась состоятельная семья, и ему уже заказали отличный немецкий протез. Лис слегка тронулся рассудком, но вёл себя достаточно тихо, лишь иногда начиная сверкать глазами и бормоча о происках шайтана.

И его, и лысого напарника взял под своё крыло Емельянович, ибо Самойлов совершенно чётко заявил, что не желает даже видеть му…ков где-то рядом. Сам Виктор Семёнович вёл себя так, словно вернулся из обычной командировки. Только материться стал значительно меньше. Уж не знаю почему.

Выяснилась ещё одна весьма забавная вещь. Виктор Павлович Лаврентьев каким-то чудом умудрился сохранить несколько колб для забора образцов, куда успел эти самые образцы набрать. Обнаружилось это достаточно быстро, поэтому Теодор также тотчас подгрёб под своё крыло и учёного, и сохранённые им материалы. Уже неделю, а то и больше они пытались выжать нечто полезное из этих материалов, и последние два дня Лаврентьев ходил весь из себя загадочный и порывался открыть «очень секретный секрет».