Северная корона. По звездам - Анна Джейн

«А ты ведь хотел быть таким, верно?» – спросил его противный внутренний голос, не знающий лжи – особенно по отношению к самому себе.

– Смотри, олень, – вдруг отчетливо произнесла Полина, и Ник вздрогнул. Ему показалось, что девочка обращается к нему так же, как любил это делать его великолепный старший брат-шутник. Однако ему всего лишь показалось – на самом деле девочка увидела картинку с этим рогатым животным и решила показать ее дяде. – Красивый, да?

Прелестный олененок Бэмби наивно смотрел со страниц детской книжки на Никиту большими наивными карими глазами. Точно такими же глазами на него смотрела Полина.

– Красивый.

Девочка обрадовалась и стала что-то рассказывать про Бэмби и его семью. В отличие от Никиты-оленя семья оленя Бэмби была нормальной: любящей и крепкой. Вернее, она вообще была.

Парень потер лицо ладонью, понимая, что в нем вновь что-то стремительно меняется. В его отлаженном механизме вновь что-то дало сбой. Серьезный сбой. А ведь этого допускать никак нельзя – он приехал в город прошлого не просто так. Упустит что-то из виду – и ему крышка.

Погрузиться в свои безрадостные мысли парню не дала новоявленная племянница. Она стала активно рассказывать Нику о Бэмби и еще о добром десятке других животных, населяющих красочную книжку. Попутно выяснилось, что девочка знает почти весь алфавит и складывает слоги.

Настя, видя недоумение на лице Кларского, с гордостью пояснила ему, что Полина – девочка умненькая, с ранним развитием, знает не только алфавит, но и цифры – почти до ста, а еще – некоторые английские слова.

– Зачем маленькому ребенку нужно все это знать так рано? – удивился Ник.

– Да я с ней не особо и занимаюсь, она как-то сама влет запоминает и схватывает, – смущенно призналась Настя. – У меня вот только сестра – репетитор по английскому и языком по чуть-чуть с ней занимается.

– Тетя Света – мамина сестра, – услышала девочка их разговор. – А ты папин братик. Я тоже хочу братика. – Малышка вздохнула. – И сестру. Играть-то не с кем, – добавила она по-взрослому.

Ник устало посмотрел на не желающую сидеть тихо девочку и вспомнил, что на детских фото у Андрея глаза были такие же голубые – и только к годам к пяти-шести чуть потемнели и приобрели сероватый оттенок. Да и лицо Полины напоминало лицо ее отца. Отца, которого она никогда не видела и уже никогда не увидит.

– Мама не хочет дарить братика и сестренку. – Девочка с негодованием посмотрела на Настю, та поймала взгляд дочери в зеркале заднего вида и повернулась, озорно улыбнувшись Полине. Та показала ей язык, а потом повернулась к Никите и с забавнейшим видом покачала головой, мол, посмотри на нее: взрослая, а языки показывает. Кларский не знал, каким должно быть развитие у ребенка двух с половиной лет, но ему показалось, что для своих годиков девочка очень смышленая. Март гордился бы тем, что у него есть такая дочурка – хорошенькая, не в пример ему, и смышленая. Кстати, Никита пару раз читал, что уровень интеллекта – это наследственный фактор. Настя – явно дура, раз связалась с Андреем и родила от него, а вот Март, хоть и был типом с заскоками, все же обладал нехилой башкой и котелок у него варил прилично. Может, от него эта большеглазая, разговорчивая и серьезная, как маленький взрослый, Полина унаследовала уровень интеллекта?

А еще Нику вспомнилось, что иногда читающий журналы по психологии Март как-то со злорадным смехом сообщил ему, что, по исследованию ученых, старший ребенок в семье имеет более высокий уровень интеллектуального развития, а младший – более низкий. Обиженный Никита, который себя тупым не считал, буркнул тогда, что никакой семьи у них не было, за что тут же огреб. Андрей умел бить больно и не оставляя при этом следов.

«Это просто жесть», – подумал про себя парень, не ожидавший, что сегодня он каким-то расчудесным образом обретет племянницу и невестку. А украдкой наблюдавшая за младшим братом Андрея Настя только вздохнула – ей стало очень жалко этого парня. Она знала историю братьев – Андрей как-то мимолетом посвятил ее в свою семейную историю.

Она, как и обещала, привезла Никиту в самый центр – на оживленную площадь с фонтанами и величавой скульптурой великому советскому физику, родившемуся в этом городе и получившему впоследствии кучу премий, в том числе и Нобелевскую.

– Дай мне свой телефон, – сказал Ник Насте, перед тем как выйти из оранжевого автомобиля. Та послушно написала номер мобильника на бумажке и протянула Никите.

– Я буду изредка звонить, интересоваться, как дела. Отвечай на звонки с незнакомых номеров, поняла? И вот, возьми, – протянул рыжеволосой несколько очень крупных купюр Кларский.

– Зачем?

– Возьми, купишь ей от меня подарок, – кинул он небрежный взгляд в сторону притихшей Полины, которая играла с мобильником Никиты.

Когда молодой человек вышел из машины, забрав телефон и дорожную сумку, его маленькая племянница расстроилась и с глазами, полными слез, смотрела на него, прилипнув к окну, но быстро успокоилась, когда мама сказала, что дядя придет попозже. Ник, слышавший это, мрачно ухмыльнулся, аки демон с Сатурна, и подумал, что дядя не придет.

«Видишь, нам лгут с детства, малышка. Так что привыкай», – подумал он, разглядывая то, что оставил после себя на этой грешной земле Март. Нет, это реально удивительно, почему у этой обезьяны такая милая дочка? Может, это фейк? Разговаривающий фейк в розовом сарафанчике?

– Ты точно позвонишь? – громко спросила Настя в открытое окно.

– Да. Кстати… – Один вопрос все еще тревожил Никиту, и он, наклонившись к окну, задал его девушке, правда, негромко, чтобы Полинка не слышала: – Зачем ты от него родила?

– Что?

– Зачем родила от Марта? – повторил Никита. – Он ведь заставлял тебя с ним встречаться. Вернее, ты боялась отказать ему. Так ведь?

– Ничего ты не понимаешь, – тихо сказала Настя – почти прошептала. Ее никто не понимал: ни подруги, ни родственники, ни менты – по-другому их называть теперь девушка не хотела. Она до сих пор помнила, как они удивленно смотрели на нее, когда она рыдала в том проклятом ресторане, где был ранен Андрей. Как будто бы она зверь в зоопарке или в цирке! Никто из них не мог поверить, что она полюбила его. По-настоящему. Сильно. До боли в груди.

– Чего я не понимаю?

– Я любила твоего брата. Но ты можешь считать это Стокгольмским синдромом. Тебе так будет понятнее.

Настя думала, что младший братишка Андрея заухмыляется или даже заржет, услышав это, но его лицо оставалось серьезным. Ник как будто бы впитывал полученную информацию.

А Настя и правда очень любила этого странного Андрея. И часто сравнивала их с главными героями сказки «Красавица и чудовище», где она была красавицей, а Андрей соответственно зверем. Только сказка закончилась хорошо – монстр превратился в принца и женился на красавице. А их история закончилась куда более печально. Чудовище убили, а красавица была обречена на муки.