Реквием по империи - Диана Удовиченко

Вот уже пять лет Сид носил баронский титул, громкое имя Йеншир, полковничье звание и командовал полком имперских волков, охранявших границу Галатона с Восточным эмиратом. Великодушный дар императрицы, которая предпочла забыть о его дезертирстве, зато наградила за войну в тылу врага. Дарианна Первая была очень мудрой правительницей, понимавшей, что щедрость по отношению к верным людям в будущем окупится многократно. К тому же в случае с Сидом казна не понесла никакого урона: императрица просто передарила то, что пятьсот лет назад было пожаловано фамилии Йеншир. Вся семья барона погибла во время штурма замка, и имущество вернулось в казну.

Сид поселился в поместье, но предпочел построить для себя и матери новый дом. Замок, ставший могилой для сотен людей, вызывал у него содрогание. Слишком много воспоминаний, слишком много боли…

И громада из красного камня, некогда гордым венцом поднимавшаяся над провинцией, теперь стояла искалеченная, пустая, мертвая. Стены покрывали черные потеки застывшей смолы, внутренние ярусы просели после страшного взрыва в подземелье. Новоявленный барон давал себе обещание восстановить замок, но пока так и не собрался, оправдывая себя занятостью.

Он действительно был занят: служба в полку отнимала большую часть времени. К тому же крестьянам требовалась его помощь, и в те редкие дни, когда его присутствие в гарнизоне было необязательно, он объезжал виноградники и села, говорил с людьми. Кого-то ссужал деньгами сам, для кого-то требовал пособие у губернатора.

Солнечный край постепенно возвращался к нормальной жизни, но происходило это очень медленно. Далеко не все жители, сбежавшие от войны в другие провинции, приехали обратно. На виноградниках не хватало рабочих рук. А виноградники были кормильцами Солнечного края и его душой. Всякий раз, видя почерневшую, неполитую лозу, Сид чувствовал боль в сердце. И он изо всех сил старался вернуть людей домой, чтобы любимая земля опять расцвела, снова обретя богатство и щедрость.

Вот и сегодня он встал перед рассветом, съездил в Подпалину, чтобы посмотреть, как идут приготовления к сбору первого урожая. Деревню населяли приезжие, которые многого не знали и не умели. Всех односельчан, искалеченных некромантами, Сид забрал в свое имение: им требовался присмотр. Слишком велика была опасность того, что кто-нибудь захочет использовать рабский труд слабоумных, не платя им ни гента. В баронстве же для несчастных были созданы все условия, а работали они по полдня на тех же виноградниках, только под руководством управляющего.

Вернувшись, он отправился на кладбище помянуть ребят. Давно он тут не бывал, дела… Наведывался только в годовщину сражения при Тиарин, справедливо полагая, что лучше всего в память о братьях и сослуживцах заниматься возрождением земли, которую они защищали. А вот сегодня потянуло…

— Пойдем, матушка, — сказал он, вырываясь из плена тяжелых воспоминаний. — Мне уже в полк пора.

Тильда послушно встала, продолжая все так же улыбаться. Сид повел ее домой. Впереди был долгий день в полку, потом вечерний объезд виноградников. Короткая ночь, наполненная тяжелыми, страшными, причиняющими душевную боль снами, когда он в полубреду метался по подушке и просыпался с криком, шаря вокруг себя в поисках меча. А затем — все снова…

Все, кто знал барона Йеншира, были уверены в его доброте и сострадательности. Сам же он себя таковым не считал. В его сердце бурлили неизжитая ненависть и жажда убийства. Все, о чем он мечтал бы, — снова оказаться на поле боя и убивать, убивать некромантов за те преступления, что они сотворили с его краем и земляками. Но некромантов больше не было, и нужно было как-то жить. И Сид работал с раннего утра до поздней ночи, оттягивая момент сна, желая устать настолько, чтобы не видеть кошмаров.

И еще. Кто-то должен был взять на себя ответственность и вернуть к жизни Солнечный край. Так почему не он?

* * *

Теплая ночь пахла бархатцами и метиолой. В воздухе стоял стрекот цикад, где-то в глубине сада разливался трелями соловей. Мягкие тени плясали на стенах, подбирались к широкой кровати, но, напугавшись света маленьких солнц, прятались по углам опочивальни.

Лежа в постели, Дарианна смотрела на игру света и тени, но не видела ее — сознание блуждало где-то далеко отсюда, пребывало в мире сладких грез, и на губах молодой императрицы расцветала нежная улыбка.

Осторожное прикосновение вырвало Дарианну из мечты, вернув к постылой реальности. Мужская рука погладила плечо девушки, вкрадчиво подползла к груди, сжала, сминая тонкое кружево рубахи. Узкая рука с длинными холеными пальцами и желтоватой кожей. Чужая рука. Повернувшись, Дарианна взглянула в глаза того, кто лежал рядом с нею на супружеском ложе — черные глаза, вытянутые к вискам. Чужие глаза.

— Наша возлюбленная жена… — прошептал чужой человек, наряженный в алые шелка, пытаясь прижать ее к себе.

— Не сейчас, — она встала, уклонившись от нежеланных объятий, — я больна.

— Да ниспошлет вам Небо здоровья, наша возлюбленная жена… — томно откинувшись на подушки, проговорил Чжу Цин. — А как себя чувствует наша прекрасноликая дочь?

— Я иду навестить ее, — холодно ответила императрица, накидывая легкий шерстяной палантин.

Выйдя из опочивальни, она медленно двинулась по дворцовым коридорам — маленькая, хрупкая женщина, великая властительница несокрушимой страны.

Расчеты императора Юлан Цина не оправдались: брак его сына с Дарианной не стал пропуском к сокровищнице короны. Ее величество не допустила влияния Журжени на внешнюю и внутреннюю политику Галатона. Добившись с помощью союзников окончательной победы над Андастаном, она решительно пресекла попытки принца принять участие в управлении страной. Молодой супруг превратился в красивую бессловесную куклу, восседавшую у трона императрицы. Дарианна окружила себя проверенными людьми, она всегда умела подбирать соратников. Рядом с Чжу Цинам не было никого, кроме шпионов и наушников тайной канцелярии.

Но династические порядки невозможно изменить. Империи требуется наследник. У августейшей четы должны быть дети, и желательно, чтобы они походили на обоих родителей. А принц искренне полюбил свою странную, холодную, прекрасную жену. И Дарианне приходилось, стиснув зубы терпеть ласки супруга, которого она искренне презирала. Это была её цена за освобождение Галатона. Поняв, что беременна императрица испытала невероятное облегчение. Полгода назад её величество родила дочь, которую нарекли Эрианной. Девочка унаследовала отцовскую смуглость и хрупкость матери. Шесть месяцев Дариане удавалось избегать постылых объятий, ссылаясь на недомогание после родов. Но, с грустью подумала она, все хорошее когда-нибудь кончается. Чжу Цин горел нетерпением. А ей еще нужно родить сына…

Императрица свернула в Южное крыло и подошла к покоям принцессы Эрианны. Дворцовый маг, охранявший спальню ее высочества, поклонился и распахнул дверь. Кивнув в ответ, Дарианна вошла.

В комнате горели ночники. Дежурная фрейлина, дремавшая в углу над пяльцами, встрепенулась было при появлении ее величества. Дарианна махнула рукой: