Башня Королевской Дочери - Чез Бренчли

В этот миг он старался казаться особенно равнодушным, мол, отошлёте — наплевать.

Стражник пожал плечами:

— Ну, входи.

Он даже приоткрыл перед юношей дверь, и Маррон, входя, кивком поблагодарил его.

Джулианна была у себя вместе с Элизандой. Когда дверь закрылась, она удивлённо приподняла бровь.

— Маррон?

— Простите меня, баронесса, но… вы все ещё хотите уехать?

Разумеется, он имел в виду «убежать», но не мог вести себя настолько дерзко с двумя женщинами высокого положения, одна из которых, к тому же, была знатной дамой, только что вышедшей замуж — а ведь юноша подбивал её сбежать от законного супруга…

— Если вы ещё собираетесь, есть один способ…

Она не верила своим ушам. Что он сказал? Джулианна впилась взглядом в Маррона, который в этот момент как никогда сильно походил на ребёнка: взъерошенные волосы, покрасневшее от тревоги лицо, поношенная рубаха оруженосца, которая явно была ему велика, пустой рукав и бугор на ткани там, где прибинтована к телу раненая рука. Пальцы Джулианны сами потянулись засунуть пустой рукав за пояс рубахи, пригладить юноше волосы и вообще привести его в порядок. А в голове у девушки царило полное смятение.

Она не могла ответить. Она не знала, что отвечать.

Элизанда коснулась юноши первой — но отнюдь не для того, чтобы придать его облику некоторое благообразие и заставить Маррона больше походить на порядочного оруженосца. Нет, она схватила его за здоровую руку и резко спросила:

— Что за способ?

Он не ответил и только покачал головой, глядя на Джулианну и дожидаясь её решения. Элизанда рванула Маррона за плечо и развернула к себе лицом, едва на заставив уронить стоявшее на подносе вино.

— Что за способ? — ещё настойчивее повторила она.

— Не знаю, госпожа, — ответил Маррон, растерянно озираясь вокруг, будто ища место, куда можно поставить поднос. Джулианна уже пришла в себя настолько, чтобы забрать поднос у юноши, но выглядела она все так же ошарашенно и могла только слушать, не говоря ни слова.

— Не знаешь?!

— Нет, но знает Радель. Ну, Радель и его… его друг, — пробормотал Маррон, бросив опасливый взгляд на закрытую дверь, по другую сторону которой стоял стражник. — Вы его знаете, видели в овраге, помните?

— Помним, помним! Ну?

— Радель хочет увести… этого своего друга. Сегодня, во время полуденной молитвы. Он сказал, что знает потайной выход из замка, но ничего не стал объяснять. Думаю, он согласится взять с собой и вас. Он сказал, что это может быть опасно, но я подумал, баронесса, что если для вас это важно, — он вновь посмотрел на Джулианну, — если вы хотите…

— А чего хочешь ты, Маррон? — задала Джулианна вопрос, на который никак не могла найти ответа.

— Чтобы вы были в безопасности, госпожа.

— Нет, для себя?

— Не знаю, госпожа…

Что ж, теперь их таких двое. Элизанда не в счёт — уж она-то явно знает, чего хочет.

— Я знаю, какой способ он собирается испробовать, — сказала тем временем подруга Джулианны. — Мы должны пойти с ним, Джулианна, понимаешь, должны!

— У двери стоит стражник, — уклончиво заметила Джулианна.

— Всего один. Это нам не помеха. Я могу заморочить и его, и кого угодно… Или ты сыграешь высокомерную баронессу, ты это умеешь. Мы должны попытаться! Вспомни о своём отце, вспомни, что говорил джинн…

Джулианна почувствовала, что ситуация развивается обычным путём: Элизанда настойчива и таинственна, Маррон ничего сделать не может, а сама новоявленная баронесса вконец смущена и запутана. А ведь она всю жизнь знала, чего хочет, и умела принимать решения, пусть не всегда верные, но вполне отчётливые.

Если она вновь попытается бежать и опять попадётся, Имбер-дядя поведёт её в Элесси в кандалах. Джулианна будет опозорена, унижена и на всю жизнь останется в чужой стране, бессильная и бесправная. Тогда в её браке, который устроил отец, не будет ни капли смысла и ни малейшей радости.

Но если она останется здесь, с Имбером, если будет ему верной женой — отец умрёт. Так сказал джинн, а солгать он не мог.

А говорил ли он о смерти? Нет, только о «страшной опасности». Но ведь отец нужнее Чужеземью, чем Джулианна, пусть даже ставшая баронессой. Ради блага страны она должна попытаться спасти его.

А кто дороже для самой Джулианны — отец или Имбер? Она почувствовала, что её ум старается уйти от этого вопроса. Она не могла, просто не могла хладнокровно сравнивать свои чувства к этим двум людям и пытаться понять, какое из них перевесит.

Оставалось только одно: принять твёрдое решение, и выполнять его. Джулианна искренне обрадовалась этому. Она глубоко вздохнула и решительно произнесла:

— Мы попытаемся.

Вот так, решение принято, и плевать на последствия.

— Что брать с собой?

— Деньги, драгоценности, ножи. И все. Не можем же мы бегать по замку с сумками и одеялами в охапке.

— Госпожа, я мог бы…

— Нет, даже тебе лучше не помогать нам, Маррон.

Юноша вздохнул, и Джулианна поняла, что ему жаль лишаться такой возможности ещё хоть немного побыть вместе с ними. Элизанда же восприняла его вздох по-другому.

— На этот раз мы не можем рисковать, на карту поставлено слишком многое.

«Больше, чем наши жизни», — услышал в этих словах Маррон. Но что же тогда? Конечно, жизнь Раделя и Редмонда, но что ещё?

— Всё необходимое мы раздобудем по пути, куда бы он нас ни завёл.

Джулианна снова услышала в её словах нечто сверх сказанного и снова проглотила возражения. Она решила довериться Элизанде, и все тут; а сомневаться в своём проводнике — дело последнее.

И всё же она задала вопрос, от которого просто не могла удержаться:

— Куда ты нас поведёшь?

— Не знаю, Джулианна. Правда.

— Но ты же сказала…

— Ну, я знаю, где начинается дорога, и догадываюсь, как Радель собирается уйти из замка.

— И как же?

— Ну… через потайной ход. Я не могу сказать тебе больше, да и сама знаю очень мало. Мне известно, где ход начинается, но как им воспользоваться…

«Мне не по силам заставить его открыться», — услышала Джулианна и поверила — это было похоже на правду. Вероятно, её компаньонка затем и прибыла в Рок, чтобы найти этот ход и заставить его работать. На эту мысль её натолкнуло звучавшее в голосе девушки разочарование. Она не могла пройти в потайной ход, а Радель мог. Или хотя бы думал, что может. В результате девушки оказались в полной зависимости от него, что было для Элизанды горше всего.