Похорони меня ложью - С. М. Сото

— Теперь я это вижу, — говорит она, и даже ее голос меняется.

Я прищуриваюсь, оглядывая ее с ног до головы, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит.

— Что ты здесь делаешь?

Улыбка медленно сползает с ее лица, и она хмурится. Взгляд больше похож на взгляд Маккензи, и это успокаивает меня всего на несколько секунд.

— Ты должен спасти их.

Мое сердце колотится, брови опускаются, мышцы живота сжимаются.

— Спасти кого? Где Ава?

Маккензи наклоняется ко мне, обхватывая ладонями мою щеку, и при этом луна освещает ее лицо, как жидкая жемчужина, четко обнажая черты. Я отшатываюсь, когда она смотрит на меня. Я сразу понимаю, почему все в ней кажется таким странным. Почему ее прикосновения кажутся другими, а глаза, то, как она принимает меня, это не обычная любовь. Это что-то другое. Она смотрит на меня, как на друга, как на кого-то, кого не знает.

Яма в моем животе растет, и я качаю головой, пытаясь понять, что вижу. Лицо, в которое я смотрю, почти идентично Маккензи, но это не так, и осознание этого удар под дых. Как будто понимая, что я наконец-то понял, кто она, девушка передо мной, которая так похожа на свою сестру, грустно улыбается мне.

— Спасибо, — шепчет она, ее рука все еще лежит на моей щеке.

Мое сердце колотится в попытке осмыслить, увиденное.

Этого не может быть на самом деле. Все это время, пока Маккензи говорила, что видит и разговаривает со своей сестрой, я думал, что это ее скорбь. То, как ее разум справляется с ужасной потерей. Но это… нет, этого не может быть на самом деле. Я закрываю глаза и качаю головой, пытаясь собраться с мыслями. Когда я открываю их, она все еще там, смотрит.

— У нас не так много времени. Ты должен спасти ее. Ты должен спасти их обеих. Ты все, что у них осталось.

Мои брови опускаются.

— Что… о чем ты говоришь?

— Маккензи и Ава. Спаси их, — в ее тоне больше настойчивости, когда она это говорит. — Поторопись…

Слово исчезает в гулком шепоте.

Я резко просыпаюсь, пот липнет к моей коже. Я смотрю на часы на прикроватном столике и вижу, что ещё рано. 3:30 утра. Выпрямляясь, я прислоняюсь к изголовью кровати, волна неуверенности захлестывает меня, когда я вспоминаю сон, который мне только что приснился.

Дрожь сотрясает мое тело. Мне приснилось? Было ли это на самом деле?

Не желая рисковать, я вылезаю из постели с такой поспешностью, как никогда. Звоню Дэну, жду, когда он возьмет трубку, и когда он не берет, я знаю, что что-то не так. Он всегда отвечает, независимо от того, какое время ночи. Если он там, защищает Маккензи, как и должен, он должен был ответить.

Что-то не так.

Взяв бумажник и ключи, я вылетаю из пентхауса, следуя совету Мэдисон.

Глава 35

Маккензи

Дрожь пробегает по моему телу от холодного сквозняка, пробуждающего ото сна. Я шевелюсь на диване, телевизор горит на заднем плане, и я моргаю, прогоняя сон. Я почти сразу напрягаюсь, понимая, что диван пуст.

Где Ава?

Мы заснули на диване, смотря ее любимый фильм. Она встала и ушла в свою постель? Она могла. Там, конечно, удобнее.

Я принимаю сидячее положение, обводя взглядом гостиную и темный коридор. Мертвая тишина.

Может быть, она действительно легла спать.

У раздвижных стеклянных дверей, ведущих на задний двор, раздается мягкий стук, и я замираю. Мои брови хмурятся, и по спине пробегает странное ощущение.

— Ава? — кричу я, и голос отражается от стен.

Нет ответа.

Оттолкнувшись от дивана, я облизываю внезапно пересохшие губы и направляюсь к задней двери. В доме кромешная тьма. Обычно я держу ночники включенными для Авы, на случай, если она встанет посреди ночи, чтобы не испугалась, особенно находясь в таком большом доме только с нами двумя, но они внезапно все выключены.

Неужели я забыла включить их?

Дерьмо. Могу поклясться, что они были включены, когда мы вернулись домой, но, возможно, мне показалось. Наша поездка из Бразилии поджарила мне мозги, а смена часовых поясов основательно испортила наш график сна.

Я останавливаюсь на полушаге, когда слышу еще один звук. На этот раз ближе, он звучит очень похоже на скулёж или всхлип. Сердце колотится, и я продолжаю свой шаг, набирая темп. Что-то здесь не так. Я чувствую это по напряжению в животе и по тому, как волосы на затылке поднимаются. Я слепо шлепаю по стене в поисках включателя. Где-то в комнате мелькает тень. Когда я нахожу включатель и в комнате становится светлее, я задыхаюсь от открывшегося передо мной зрелища.

Мое сердце падает в желудок, а желчь поднимается к горлу.

— Нет, нет, нет, нет, — шепчу я, моя нижняя губа дрожит.

Ава смотрит на меня, слезы текут по ее маленькому личику, страх написан в глазах. Позади нее, обхватив рукой ее шею, удерживая на месте, стоит Зак. Одетый с головы до ног в черное, он заклеил ей рот скотчем, чтобы она не шумела.

Взгляд его глаз заставляет меня задыхаться от столь необходимого дыхания. Никаких угрызений совести. Ни жизни, ничего. Просто бесконечное озеро тьмы. Какой-то мужчина преодолел свою критическую точку. Человек, которому абсолютно нечего терять.

— З-Зак, — заикаюсь я, делая осторожный шаг вперед. — Что ты делаешь?

— Страшно, детка? — шепчет другой голос позади меня.

Я чувствую, как теплая рука скользит по моему бедру. Тошнотворное, извращенное ощущение скручивается у меня в животе, слезы наворачиваются на глаза. Я оглядываюсь, подтверждая то, чего уже боюсь. Трент прижимается к моей спине, на его лице такое же оцепенелое, холодное выражение.

— Что ты делаешь?

Я пытаюсь скрыть страх в голосе, но ничего не получается.

— Ох, я думаю, ты знаешь.

Трент прижимается своей передней частью к моему заду, и я издаю тихий крик страха. Я бросаю быстрый взгляд на Аву, которая плачет.

Мне нужно сохранять спокойствие. Я не могу позволить ей увидеть свой страх.

— Боже, — стонет Трент, его рука скользит по моей шее, оставляя за собой мурашки. Он утыкается лицом мне в шею, его губы возле моего уха. — Ты очень похожа на нее. Без всего этого дерьма в твоих волосах ты так похожа на нее, что действительно жутко.

Мои глаза закрываются. Этого не может быть. Не сейчас. Только не с Авой. Особенно после лучшей недели в нашей жизни. В