Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

Н.К. сегодня устраивал приемную со старой мебелью, а свой и Светика кабинеты перевел в 23-й этаж. В кабинете Н.К. Нуця имеет свой стол. На этом же этаже находятся кабинеты Порумы и Логвана. Но Н.К. сказал мне: «Не буду же я филином сидеть наверху, а придется сидеть и быть внизу».

Днем случилась замечательная вещь. Пришел жилец Дома требовать, согласно контракту, лекции и классы[256] в Доме. Мы хватились — и действительно, в контракте мы обещаем лекции и классы бесплатно. Вызвали Ловенстейна, он сказал: «Будьте великодушны, это поможет вам с налогами». Мы решили дать три курса: искусство, музыка, литература — даром жильцам, три вечера в неделю.

На ужин Свет[ик] и Н.К. пригласили меня, и мы все удрали от остальных. У них было очень весело, мы много смеялись, Н.К. шутил, было очень радостно и весело с ними. Такая радость быть с ними вместе.

О разном

Утром приехал Нуця после месяца отсутствия в Белых Горах из-за сенной лихорадки. Опять масса работы с утра, прием людей. Н.К., конечно, все время внизу, а наверху в кабинетах никто не сидит, как раньше и сказал Н.К.

К 6 часам вечера Н.К. и Свет[ик] пригласили Нуцю и меня на ужин. Мы поехали, Франсис дала лекцию в Rosicrucian Center, но из нас никто не пошел. Н.К. очень смешно изобразил, как он присутствует на лекции и все время кланяется, когда о нем говорят. Мы хохотали до упаду. Затем мы все сели и беседовали с Учителем — было чудно, и нам было Указано проводить Беседы раз в неделю в этом составе.

Н.К. прекрасно видит непорядок в Доме, но все пройдет. Нам всем нелегко, а все же мы переходим через препятствия. Когда Порума вчера сказала Н.К., что на лекции трудно найти публику и следует давать меньше лекций, Н.К. сказал ей — тогда надо закрыть и церкви, ибо люди в них мало ходят, и музеи все тоже закрыть. И она не знала, что ответить.

Франсис пришла позже со своей лекции, злая и надутая, ибо Н.К. нас пригласил, а ее нет. Н.К. был, как всегда, добр и ласков, трогательно, любовно относится ко мне, все гладит меня по спине, прямо лечит меня, ибо я очень устала. Было сказано на мой вопрос, что я скоро поеду в Кулу — осенью, но не с Н.К. и Светиком. Увидим. Так мечтаю поехать туда, прямо рвусь.

Деловые вопросы

С банком неладно. Н.К. говорит, что он [Хорш] не разбирается во всем, ибо все говорится неясно, цифры все время меняются и выходит тягость. Настроение трудное. Атмосфера у них в доме тяжелая. Сегодня и дети заболели — оба сразу, причем Ориола нервна до истеричности, и поэтому у нее усилена астма.

Ужинали с Н.К., пригласили его и Юрика в Longchamps. Говорили о текущих делах, о какой-то разрозненности между нами, засасывании и бесхозяйственности. Один валит на другого, а о’кей» Луиса красуется на самых ужасных вещах и указаниях. Все это говорят — Джордон, Холл и другие. После ужина Н.К. говорил, что и Логван пройдет все, ибо, как на корабле, он уже поплыл и сойти нельзя. Пробил третий звонок, сходни подняты. Первый день пассажир брыкается, второй, а потом идет по течению. Порума, будучи все время с детьми, пошла назад и вообще поглупела. Так что Н.К. опять повторил: нам лучше всего держаться с Франсис. Он говорил, что знает все ее недостатки, может тысячу вещей про нее рассказать, как она теряет ценные, только что продиктованные бумаги, но все же с ней лучше быть вместе.

Идея Н.К. о предоставлении зала Музея для имени старика Рокфеллера одобрена Учителем.

Смерть Ориолы

Сегодня в полшестого утра Луис позвонил сказать, что Ориола умерла. Оказывается, у нее развилась пневмония вместе с астмой, при сильных средствах и вспрыскиваниях сердце не выдержало. Это сильный удар для всех. Флавий опасно болен тем же, и все внимание на нем — дай бог, чтоб он выдержал. Порума и Логв[ан] изумительно крепки и спокойны. Но душа болит за них. Это случилось в разгар полного успеха Дома и всех дел. Мы абсолютно не знали, что дети уже вчера были так больны. Мы просто думали, что у нее вечером был приступ астмы и пройдет, как и другие.

Н.К. говорил, что уже теперь видны знаки новой эволюции — ускорение сроков воплощений, что гораздо лучше для человечества.

Время очень тягостное. Уже вчера днем я и Светик определенно чувствовали тягость и теперь понимаем, к чему это шло. Н.К. нам дает теперь всю свою силу.

О разном

В 9 утра похоронили Ориолу — золотую птичку. Недолго она прожила с нами. Н.К. остался с Порумой [на] все утро и буквально исцелял ее, ибо она совсем без сил. Но она держится прекрасно, да и Логван, хотя у них глубокая рана, и больно чувствовать их страдания. Флавий очень серьезно болен — находится в кислородной палатке. У него бронхопневмония. Лишь бы он выжил. Все мы еле держимся на ногах от работы и последних тяжелых дней.

Но жизнь идет. Ловенстейн был сегодня у нас — мы должны достать 250 000$. Нелегко! Бриз был, по-видимому, серьезно работает, чтобы достать фонд на итальянский Музей и отделы. Конечно, возможностей много, но когда они материализуются — неизвестно. А пока Н.К. говорит, чтобы мы высчитали, сколько денег нам нужно к 1 октября по всем Учреждениям. Где их вообще достать?! Переживем и это!

Сегодня Н.К. навестил отца Келли, известного католического священника, друга Отто Кана и Spiritual Director of Catholic Writers Guild[257], как он себя величает. Тот изумительно говорил об Н.К., Музее как о «великом международном источнике красоты и искусства». Сказал с улыбкой о протестантах, что они, мол, «протестуют и разрушают, и мы счастливы быть католиками!».

Одним словом, говорил ловко и блестяще, обещал довести до кардинала Хейза сведения о Н.К. и Музее. Теперь, как Н.К. говорит, со всех сторон хвалят: большевики, англичане, католики — все!

Затем днем доктор Флейчер говорил буквально тем же языком, что и доктор Келли. Католик и еврей — знаменательно! У нас желание расстаться со Штрауссом, сказав о трудности нашего положения.

Вечером было первое заседание сибирской группы, организованной Тарух[аном] у нас в Школе. Было человек восемь сибиряков — люди славные. Н.К. сказал им чудесное слово, напомнив о Беловодье — о Сибири — центре Азии. Затем Москов прочел свою прекрасную статью о Н.К., Тарухан читал свои отрывки из книги.

Затем мы пошли наверх к Поруме. Флавию лучше. Они держатся бодро. Говорят об Ориоле очень спокойно и правильно. Светлый, дивный дух Н.К. Если бы не он, не знаю, что бы здесь было!