Легенды Гарсариона: Искра - Тайлер Калхун

— Кто это? — спросила она, сев на своем спальнике из меха.

— Не пугайся, — ответил женский голос. Роза. Судя по всему, она тоже была немного пьяна. — Слушай, я… этот дурачок Ори меня уже достал. Лезет постоянно. Ты не против… сюда они не полезут.

— Да… наверно…

И девушка пошла, присев рядом. Повисло неловкое молчание.

— А что это была за песня? — спросила принцесса. — Про дурака.

— А, это известная во всех трактирах Алсогона песня. Так и называется — Дурак свинопас. Про парня, который хотел стать героем, бил себя пяткой в грудь, кичился… а его потом кинули к свиньям. Хах! Ты не слышала ее раньше?

— Нет, — усмехнулась Саннэфея. — В Талле таких песен я не слышала. Наверно потому, что все время просидела среди… очень важных людей.

— Ты видела? Тебе принесли тут…

Колючка взяла в руки железный графин.

— Видела. Если хочешь, можешь выпить. Мне не хочется.

— Ну ты и зануда, — усмехнулась Роза. — Это единственное, что позволило мне за эти долгие годы страданий не сойти с ума.

Саннэфея вспомнила, как пила последний раз. Это было еще в Эль-Тайене, когда ее муж заточил ее на месяц в покоях. Тогда она напилась и вместе с Вэлианом пошла к Андри, чтобы высказать ему все. Тогда ее ничто не могло остановить. И сейчас она не хотела впадать в это состояние.

— Я прсото… не хочу, — пожала плечами Саннэфея.

— Придется мне самой пить это добро, пока я не потеряю голову и не убьюсь о камень на дороге! — наигранно произнесла Роза. — Как всем будет жаль никому ненужную Колючку!

Саннэфея улыбнулась, поднялась и схватила кувшин.

— Не надо, тебе будет плохо, я знаю.

— Ну тогда помоги мне, не пропадать же добру, — вкрадчиво сказала воительница.

Саннэфея отпила немного. Вино было вкусным, немного кислым. По всему телу пробежало тепло. Она решила, что от пары глотком ничего не будет. Но после этих глотков, у нее немного закружилась голова.

— Оставим это мужчинам, — сказала она, поставив кувшин у входа.

— Мужчины, — фыркнула Роза. — Каждое мгновение моей жизни они доставляли мне только неприятности. Таллийцы захватили мою страну, убили мою семью, насиловали меня, продали в рабство в Нкоран. А там было не лучше! Меня отдали в бордель, в возрасте тринадцати, мать его лет. А потом и на арену, мол, иди сражайся, а по вечерам будешь ублажать наших клиентов… тьфу! Я их ненавижу всем сердцем! Посмотри только!

Она подняла свой кафтан до груди, но Саннэфея все равно ничего не увидела.

— Что там?

— А… да хренова куча шрамов! Я два раза чуть не умерла на арене, а третий раз меня пырнули ножом, за то… а, не хочу даже вспоминать! Так что когда доберемся до мятежников, для меня будет несказанной радостью убивать мужчин! Я буду делать это до последнего вздоха!

— Серьезный настрой, — усмехнулась Саннэфея.

— Еще какой! Я… ой, что-то меня опять понесло… я тут разговорилась, все это вино… извини.

— Все в порядке. Я вот подумала… я бы хотела посетить Нкоран, что ты дума…

— Проклятое место! — выпалила Роза. — Я туда не вернусь! Я больше не смогу смотреть на этот сраный песок!

— Извини, я не подумала, — осторожно сказала принцесса. — У тебя плохие воспоминания.

Они обе замолчали, придумывая, что сказать дальше.

— Ради тебя я бы съездила туда снова, — сказала Колючка. — Да, если хочешь, можем поехать.

— Вот так сразу? — обнадежила себя принцесса. — Прямо сейчас?

— А тебе нужно прямо сейчас?

— Куда угодно, лишь бы не в плену.

— Я тебя понимаю, но все же…

— Все же что? — Саннэфея пристально всмотрелась в ее темный силуэт.

— Я не могу это сделать сейчас.

— Почему же?

— Столько всего! — Роза вскинула руки, а потом они безвольно упали. — Война, мятеж! Я так долго стремилась к возвращению домой, мне выпал шанс сражаться за мой дом… Я не могу вот так взять и предать свою страну.

Саннэфея поняла, что договориться с ней вновь не получится. Хотя она была уже близка. Еще немного, и Роза была уже готова вытащить ее отсюда, увезти подальше от алсогонцев. Доставить в Талл. Еще немного, и она могла бы согласиться.

— Может, в другой раз, — разочарованно сказала Саннэфея.

— Послушай! — взволнованно позвала Роза. — Я… знаешь, никогда еще раньше… я не дружила так близко с таллийцами. Правду говорят, что… а, не могу сформулировать мысль, демоново вино!

Она замолчала, прикидывая, что можно сказать. Принцесса сидела рядом, тоже думая, как уговорить девушку спасти ее от алсогонцев.

И вдруг Роза встрепенулась, пододвинулась к Саннэфее вплотную, схватила ее за руки.

— Я не могу тебя вытащить, потому, что ты уйдешь, я знаю.

— Уйду? — не поняла принцесса.

— Уйдешь, и я больше не смогу тебя увидеть. А я… боги простите меня!

Она придвинулась еще ближе и поцеловала принцессу. Тут же ей в нос ударил запах кислого вина и костра. Губы Розы были нежными, но все это было настолько безумным, что принцесса не сразу поняла, что нужно делать. Она просто размякла. Словно ее оглушили, как рыбу, когда ту вытаскивают из воды.

Воительница не отрывалась. Тишину нарушали тихие щелкающие звуки. Сердце принцессы билось как сумасшедшее. Она не заметила, как Колючка повалила ее на спальник, продолжая целовать. Невольно девушка вспоминала Вэлиана. Настолько нежным с ней был только он.

Секунды были вечностью. Саннэфея хотела вырваться, но в то же время у нее не было сил противостоять. В то же время она думала, что не стоит противится, потому что Роза была ее единственной надеждой, чтобы выбраться из плена алсогонцев. Отринув ее сейчас, она ничего не сможет сделать потом.

Спустя мгновение, воительница начала целовать ей шею. И, по правде говоря, ей это понравилось даже больше, чем поцелуи Вэлиана. Тело приятно дрожало, дыхание учащалось, мурашки бегали по ее коже. Вскоре поцелуи Колючки перенеслись на ее грудь, а потом на живот, и в конце концов, туда, где ей было не место. Настоящий взрыв прогремел в голове принцессы, перед глазами пробежали цветные звезды. Колючка для нее больше не была Колючкой. Дурное прозвище для такой нежности…

Вскоре лагерь алсогонцев обрел звучание в виде тихих чувственных звуков из палатки принцессы. Настоящая буря звенела в голове Саннэфеи, и она порой не могла сдерживать ее порывы. А в конце, когда все тело задрожало в диком блаженстве, она сорвалась на тихий крик.

После все было как в тумане. Только губы Розы, ее неприятный, но особый запах, нежные руки. Летняя тишина и тепло. Пышущее жаром тело, немного влажное от тепла.

Они не говорили. Не сказали друг другу ни слова. Когда