Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - Эдмунд Фелпс

Одним из приоритетных вопросов является также реформа паевых фондов. Им нужно запретить грозить генеральному директору тем, что они сбросят акции компании, если он не сосредоточит все свое внимание на достижении целевых показателей квартальной прибыли. Сейчас такого рода шантаж узаконен, но можно сделать так, что угрозы управляющих паевого фонда в адрес руководства компании, наносящие подобный финансовый ущерб, будут считаться правонарушением, и в то же время правонарушением со стороны генерального директора будет считаться то, что он не сообщил об этих угрозах. (Так, в некоторых странах незаконно выплачивать выкуп похитителям.) Другая проблема — распространение паевых фондов, которые привлекают розничных инвесторов, обещая минимизировать риски благодаря высоко диверсифицированному портфелю акций. Если бы все акции подбирались таким образом, новые акции, выпущенные для финансирования относительно неприбыльного корпоративного расширения, получали бы столько же средств, сколько и выпуск акций, предназначенных для прибыльного расширения[238].

Восстановление уровня низовых инноваций потребует полной перестройки банковского сектора. Для этого понадобится множество стартапов с неизвестными идеями, и эти компании должны получать финансирование только от того, кто обладает личными знаниями, приобретаемыми путем внимательного наблюдения и размышлений. Так, восстановление высокого динамизма потребует возрождения старомодных практик финансирования — «доверенного кредитования», при котором кредитор или инвестор благодаря накопленному опыту начинает ничуть не хуже компании, которую он финансирует, понимать, каковы ее шансы на успех. Государство, заботящееся об инновациях, могло бы перекроить карту финансовых институтов таким образом, чтобы предоставить значительно больше средств инновационным проектам и стартапам.

С этой целью правительства Америки и Европы могут реструктурировать некоторые из существующих банков. До сих пор споры о банковской отрасли, начавшиеся с кризиса 2008 года, вращались вокруг корректировки склонности банков к нестабильности, а следовательно к банкротству, а законодатели вводили правила, которые призваны были ограничить рискованные практики, такие, например, как излишне краткосрочные займы. Но есть опасения, что банки всегда смогут быть на шаг впереди регуляторов, тем самым снова подвергая экономику риску финансового кризиса. Правильнее было бы заняться реструктуризацией банков, поставив перед ними более узкую задачу и предоставив работу с рискованными активами финансовому рынку, имеющему соответствующие навыки и опыт. Тем же образом можно подойти и к острой нехватке венчурного капитала для стартапов и инновационных проектов в целом. Если Европа и Америка начнут реструктуризацию сегодняшних банков-гигантов, превратив их в более мелкие единицы с гораздо более узкой сферой деятельности, правительства, осознающие потребность в динамизме, смогут сделать так, чтобы эти новые банки стали ориентироваться на кредитование бизнеса, в особенности инновационного.

Кроме того, правительства, заботящиеся об инновациях, захотят лицензировать и стимулировать появление новых финансовых компаний, предназначенных для персонифицированного банковского обслуживания («банков», если они не обзаведутся слишком крупными собственными средствами, «коммерческих банков», если таковые у них появятся). Государству понадобится экономический ландшафт, усеянный местными инвесторами и кредиторами. (Пусть это будет какой-нибудь Джордж Бейли, ипотечный банкир из маленького городка из фильма Фрэнка Капры «Эта прекрасная жизнь». Он давал кредиты только покупателям домов.) Вполне вероятно, однако, что такая система окажется ограниченной или будет развиваться слишком медленно. В 2010 году мы с Лео Тилманом предложили проект национального банка, специализирующегося на предоставлении кредитов или собственных средств фирмам-стартапам. За образец мы взяли крайне успешную Систему кредитования ферм (Farm Credit System). Хотя такие государственные предприятия потребуют достаточно скромных вложений со стороны американского правительства, поскольку остальную часть капитала можно будет взять в кредит под правительственные гарантии, главная проблема этих предприятий связана с моральным риском: чиновники могут поддаться давлению со стороны политиков, руководствующихся соображениями протекционизма. Тот факт, что некоторые агентства, занимающиеся суверенным долгом, работали, не навлекая на себя обвинений в политизации, воодушевляет. Между тем на помощь пришел сам рынок с ресурсами — хотя и не очень большими, но желанными: фондами «суперангелов», образованными в Калифорнии.

Уже давно пора провести проверку и некоторых других институтов в частном секторе. Профсоюзы и ассоциации вполне способны служить факторами, увеличивающими неопределенность для любого, кто задумывается об инновационном проекте. В Европе очень большую власть имеют медицинские и юридические ассоциации. Профсоюзные «манифестации» и стихийные акции до сих пор производят сильное впечатление. Президент Франции Франсуа Олланд потребовал в ноябре 2012 года, чтобы Лакшми Миттал гарантировал долгосрочную занятость рабочим на его заводе во французском Флоранже. Ранее группы рабочих захватили в заложники своих менеджеров — эта практика известна как «босснеппинг». Считается, что в Америке профсоюзы, теперь играющие более важную роль в государственном, а не в частном секторе, не мешают инновациям. Но тот факт, что у состоящих в профсоюзе строительных рабочих в Нью-Йорке уходит год на постройку офисного здания, которое в Шанхае строят за несколько месяцев, ставит это убеждение под сомнение. Судебный иск, выдвинутый правительством Соединенных Штатов против корпорации Boeing за то, что она открыла завод в штате с гарантированным правом на труд членам профсоюза, должен заставить инноваторов задуматься. Финансовая реорганизация General Motors, в ходе которой трастовый фонд профсоюза был признан более важным, чем требования владельцев облигаций, должна остановить тех, кто кредитует инноваторов. Считается, что юридические и медицинские ассоциации существуют для поддержания высокого качества. Но каковы бы ни были общие последствия их деятельности, ограничения, навязываемые ими новичкам, сокращают инновации. Если бы полномочия профсоюзов и профессиональных ассоциаций стали предметом общественного обсуждения, это по крайней мере могло бы немного приободрить инноваторов и предпринимателей.

Хотя реформа институтов в частном секторе очень важна для возрождения его динамизма, не менее важно укреплять современные ценности — желание рисковать, самовыражаться и т. д., — поддерживающие и мобилизующие человеческие ресурсы, на которых держится динамизм, то есть креативность, любопытство и витальность. Именно эта гремучая смесь современных ценностей породила и поддерживала первые в мире современные экономики. Эти экономики обеспечили резкий скачок в производительности, в результате чего увеличилась заработная плата и богатство, а труд, который был не более чем средством получения дохода, превратился в источник психологических стимулов, рисков и приключений и стал в этой форме доступным для растущего количества людей. Современные люди желали этой современной жизни. Если современные экономики берут свое начало в ценностях современной эпохи, разумно предположить, что возрождение современной экономики выиграет от укрепления и широкого распространения современных ценностей. Когда-то предприниматели полностью отдавали себя построению будущего своих компаний. Стали бы сегодняшние генеральные директора следовать краткосрочной политике, если бы они больше заботились о том, как построить компанию, а не роскошный особняк для самих себя? Более того, нет веских причин полагать, что дух современности вообще сохранится, если Запад не вернется к величайшим формам его выражения.