Дантов клуб - Мэтью Перл

Энни Аллегра очень старалась писать без ошибок.

— Я очень вас люблю, мои маленькие девочки, — приговаривал Лонгфелло, целуя нежные лобики. — Я очень вас люблю, ибо вы мои дочки. И мамины дочки, и она вас любила. И любит по сию пору.

Яркие лоскуты детских одеял вздымались и опадали, точно симфонические аккорды, и Лонгфелло оставил их в покое и безбрежном безмолвии ночи. Он выглянул в окно: неподалеку от дома ждала новая карета Филдса — очевидно, неновых у издателя не бывало вовсе, — а старый гнедой, ветеран Союзной кавалерии, ныне отданный заботам Филдса, пил воду, что собралась в неглубокой канаве.

Шел дождь — мягкий, ночной, благодатный дождь. Дж. Т. Филдсу, должно быть, неудобно было править из Бостона в Кембридж лишь для того, чтоб после опять возвращаться в Бостон, однако он сам на том настоял.

Холмс и Грин оставили меж собой довольно места для Лонгфелло, напротив разместились Филдс и Лоуэлл. Забираясь в карету, Лонгфелло надеялся, что его не станут просить говорить на банкете речь, но если все-таки станут, он поблагодарит друзей, что захватили его с собой.

В 1865 году Генри Уодсворт Лонгфелло, первый всемирно признанный американский поэт, основал у себя в доме, в Кембридже, штат Массачусетс, клуб переводчиков Данте. Поэты Джеймс Расселл Лоуэлл и доктор Оливер Уэнделл Холмс, историк Джордж Вашингтон Грин, а также издатель Джеймс Т. Филдс стали сотрудничать с Лонгфелло, помогая ему закончить первый в стране полнообъемный перевод Дантовой «Божественной Комедии». Ученым противостоял как литературный консерватизм, отстаивавший в академических кругах господство греческого и латыни, так и культурный нативизм, стремившийся ограничить американскую литературу рамками доморощенных работ — это движение поддерживал, но не всегда возглавлял Ральф Уолдо Эмерсон, близкий друг участников кружка Лонгфелло. К 1881 году первоначальный «Дантов клуб» был преобразован в Американское Общество Данте, и первыми тремя президентами этой организации стали Лонгфелло, Лоуэлл и Чарльз Элиот Нортон.

Хотя до начала движения некоторые американские интеллектуалы и были знакомы с Данте — чаще всего по британскому переводу «Божественной Комедии», — для широкой публики его поэзия оставалась в той или иной степени закрыта. Рост общественного интереса отражает то обстоятельство, что итальянский текст «Комедии» был напечатан лишь в 1867 году почти одновременно с переводом Лонгфелло. В своих интерпретациях Данте настоящий роман ставит своей целью не столько соответствовать канонам привычного чтения, сколько соблюсти историческую справедливость по отношению к характерным персонажам и обстановке, их окружавшей.

«Дантов клуб» в языке и диалогах цитирует и адаптирует отрывки из стихов, эссе, романов, дневников и писем членов Дантова клуба, а также их ближайшего окружения. Мои собственные визиты в дома, где жили ученые, прогулки по окрестностям, изучение городских хроник, карт, воспоминаний и документов позволили восстановить Бостон, Кембридж и Гарвардский университет такими, какими они были в 1865 году. Свидетельства современников, в особенности беллетризированные воспоминания Энни Филдс и Уильяма Дина Хоуэллса стали тем незаменимым окном в каждодневную жизнь группы, которое помогло мне сконструировать повествовательную ткань романа, в котором даже второстепенные персонажи срисованы, насколько это возможно, с исторических личностей, если они могли присутствовать во времена описанных событий. Пьетро Баки, обиженный Гарвардом преподаватель итальянского языка, в действительности представляет собой комбинацию Баки и Антонио Галленги, другого бостонского учителя итальянского. Два члена Дантова клуба, Хоуэллс и Нортон, несмотря на то что практически не участвуют в описанной истории, внесли свой вклад в освещение работы группы и весьма просветили меня.

Сами вдохновленные Данте убийства не имеют исторических аналогов, но биографии полицейских и городские хроники свидетельствуют о том, что в Новой Англии сразу после Гражданской войны резко возросла численность тяжких преступлений, а также о широко распространившейся коррупции и тайном сговоре между детективами и профессиональными преступниками. Николас Рей — персонаж вымышленный, однако вставшие перед ним задачи отражают те реальные трудности, с которыми приходилось сталкиваться в XIX столетии первым афро-американским полицейским: многие из них воевали в Гражданскую войну и многие были смешанного происхождения; обзор условий их работы можно найти в книге У. Марвина Дулани «Черная полиция Америки». Военный опыт Бенджамина Гальвина почерпнут из истории 10-го и 13-го Массачусетских полков, а также из личных воспоминаний солдат и журналистов. Понять психологическое состояние Гальвина мне в особенности помогло недавнее исследование Эрика Дина «После тряски над Адом», где автор убедительно доказывает наличие посттравматических расстройств у ветеранов Гражданской войны.

И хотя интрига, захватившая персонажей романа, целиком вымышлена, следует отметить одну незадокументированную историю, упомянутую в черновой биографии поэта Джемса Расселла Лоуэлла: как-то в среду вечером обеспокоенная Фанни Лоуэлл согласилась отпустить своего мужа пешком на заседание Дантова клуба Лонгфелло лишь после того, как поэт пообещал взять с собой охотничье ружье — это свидетельствует о ее нешуточном волнении из-за невиданной волны преступности, захлестнувшей Кембридж.

Проект основан на академическом исследовании, успешно проведенном под руководством Лино Пертиле, Ника Лолордо и Гарвардского отделения английской и американской литературы. Том Тей-хольц первым предложил мне сконструировать вымышленный нарратив и воплотить этот уникальный материал в литературную историю.

Превращение «Дантова клуба» из рукописи в книгу сильнее всего зависело от двух талантливых и вдохновленных профессионалов: моего агента Сюзанны Глак. чьи сверхъестественная увлеченность, воображение и дружба вскоре стали такой же неотъемлемой частью романа, как и его персонажи; и редактора Джона Карпа, отдавшего себя целиком работе над книгой со всем присущим ему терпением, великодушием и вниманием.

Многие внесли свой вклад в работу, начиная от замысла и кончая завершением, за что заслуживают самой искренней благодарности. За изобретательность и честность читателей и советчиков: Джулия Грин, которая всегда была рядом, если возникали новые идеи или препятствия; Скотт Уэйнгер; мои родители Сьюзен и Уоррен Перл, а также брат Иэн, нашедшие время и силы для самой разнообразной помощи. Особые благодарности первым читателям Тоби Эсту, Питеру Хокинсу, Ричарду Гуровицу, Джину Ку, Джули Парк. Синтии Посиллико, Лино и Тому, а также консультантам по всевозможным вопросам Линкольну Кэплану, Лесли Фолк, Майке Грину, Дэвиду Корзенику и Киту Полякоффу. Спасибо Энн Годофф за крепкую поддержку, а также издательству «Рэндом Хаус»; мои благодарности Дженет Кук, Тодду Даути, Джанелл Дурайа, Джейку Гринбергу, Айвану Хелду, Кэрол Лоуэнстин, Марии Масси, Либби Макгуайр, Тому Перри, Эллисон Салцман, Кэрол Шнайдер, Эвану Стоуну и Веронике Уиндхольц; Дэвиду Эберсхоффу из Библиотеки современной литературы; Ричарду Эбейту, Рону Бернстину, Маргарет Холтон, Карен Кеньон, Бетси Роббинс и Кэролайн Спэрроу из агентства «ICM»; Карен Гервин и Эмили Нуркин из агентства «Уильям Моррис», а также Кортни Ходделл, вложившей в проект всю свою изобретательность и усердие.