ВАМП. Практикум по целительству - Лана Ежова

Сомнение — опасная вещь, оно обрекает на неудачу начинания даже самых сильных людей.

И я вру:

— Верю, Аестас. Нам ведь, главное, выйти к защищенному артефактами перевалу?

Парень твердо отвечает:

— Да, это главное.

— Только как до него дойдем, если не знаем, где мы?

— Не переживай, я изучал карту. Еще немного посижу и взберусь на высокое дерево, чтобы сориентироваться, где мы сейчас находимся.

Сидим, молчим. Мерзкие тварюшки все так же рвут богомола.

— Ты зачем за мной прыгнул? — не выдержав, с осуждением спрашиваю я.

— Потому что.

Странный ответ, ну да ладно — чувствую, сейчас не признается.

— Пойду разгоню мелкоту. Нам пора идти дальше, пока не стемнело. А ты пока посиди здесь.

Аестас быстро расправляется с «собачками» — убегая, они издают звуки, похожие на хрюканье свиней. Подобрав мою сумку, он снимает щит.

— Я переоденусь, и мы идем дальше.

Разорванная куртка признается годной, а вот окровавленную рубашку граф меняет на свежую. Оторвав рукав у испорченной вещи, заворачивает в него срезанный заклинанием кусочек шипа с передней лапы насекомого.

— Зачем тебе он?

— Отдам зельеварам деда, пусть разберутся, что это за вещество, которое так сильно развязывает язык. Если удастся воспроизвести в лаборатории, ему цены не будет.

Вспоминая поцелуй, краснею. Хотя не стоило бы, раз он был лекарством от истерики. Это равноценно отсасыванию из ранки змеиного яда, когда нет возможности пользоваться магией.

Свой цветочный трофей, найдя, прячу в сумку, невольно радуясь, что в ней нет хрупких вещей, — все склянки с зельями у мамы.

Больше часа идем на юг. На возвышенности, с которой хорошо просматривается местность вокруг, обедаем сухпайком. Приходится трогать неприкосновенный запас, ведь охотиться долго. Вяленого мяса и лепешек — на четыре скромных завтрака, обеда или ужина, воды и того меньше.

Немного отдохнув, продолжаем путь. Аестас находит подходящее дерево-одиночку посреди папоротникового леса, и с его верхушки определяет, где мы. После чего корректирует маршрут — мы отклонились от нужного курса на восток.

Пока нам везет и кровожадные обитатели долины не спешат набрасываться.

Ближе к вечеру ситуация меняется: мы встречаем пугливую стаю хрюкающих «собак» и двух мокриц величиной с корову. С последними граф расправляется в считаные секунды. Твари быстры, но с боевиком им не соревноваться в скорости.

Вечереет. Папоротники и мох сменяет холмистая местность с редкими чахлыми деревцами и травой до колена. Прибив энергошаром выскочившую из-под ног упитанную птичку, похожую на курицу, только с зеленым маскировочным оперением, Аестас обеспечивает нам сытный ужин.

На ночевку останавливаемся у ручейка, бьющего из пологого холма.

— Предлагаю сначала освежиться, а потом уже развести костер и приготовить ужин.

В словах парня есть резон. И вскоре я опускаю гудящие ноги в ледяную воду. Чуть пузырясь, она быстро уносит боль, взамен одаривая приливом сил, причем не только физических. Ого, да это маленький магоисточник! Интересно, граф уже понял это?

Он сидит на траве, повернувшись ко мне спиной, шагах в десяти. Дальше, увы, нельзя, пока не выставлен щит, хищник может напасть в любую минуту. Не сводя с ровной спины парня взгляд, кое-как поспешно проделываю необходимые гигиенические процедуры. От холода хочется пищать, но нельзя, если не хочу, чтобы парень обернулся.

Переодевшись в свежую одежду, благо рубашек и нижнего белья, за исключением бюстиков, племя моего бывшего жениха подарило несколько комплектов, быстро стираю то, в чем была сегодня. Спешу, у Аестаса наверняка чешется бок от высохшей крови, которую я не вытирала, — не до того было.

— Я все, — объявляю чуть погодя.

Чтобы не мешать парню, занимаюсь курицей. Общипать перья без кипятка сложно и, помучившись, грею воду прямо во фляге. К моменту когда Аестас вылезает из ручья, очищена половина. Он молча присоединяется ко мне, и в четыре руки птичья тушка быстро оголяется. Хоть и граф, а навыки выживания у него преотличные, по крайней мере, пока я им только восхищаюсь.

— Зажарим на вертеле?

— А есть другой выбор?

Граф пожимает плечами:

— Можно завернуть в листья и прикопать в золе, так вкуснее, но долго.

— Лучше пусть подгорит на палке.

Разговор не ладится. У нас. А вот наши желудки громко перекликаются… И мне ни капельки не стыдно.

Листья все же используем, запихав внутрь птичьей туши дикий чеснок, росший неподалеку от костра. Соль, к счастью, есть и у меня, и у Аестаса.

Когда ужин готов, граф магией тушит костер. И мы оказываемся в темноте, пока не вспыхивают созданные им же «светляки».

— Я поднимаю щит. Или тебе нужно в кустики?

— Нет, — поспешно качаю головой.

Даже если захочу, потерплю до утра или выйду, когда он уснет.

Озвучивать элементарные человеческие потребности… странно, что ли? Понимаю, что в условиях выживания необходимо забыть о стыде в определенных вопросах, но не могу. Одно дело жить на природе с родителями, другое — с малознакомым, как выясняется, парнем.

Птица вкусная и нашими общими стараниями, направленными на своевременное верчение импровизированного вертела, сочная. Легкий запах чеснока придает блюду пикантность. Курочка весила примерно килограмма три, и как мы ни голодны, но управляемся лишь с двумя третями.

После того как отделяю оставшееся мясо от костей и заворачиваю в широкие листья, Аестас тихо сообщает:

— А за нами наблюдают.

По спине ползет мороз.

— Кто?

— Сейчас узнаем.

Граф собирает кости на один лист и вышвыривает через щит, который, само собой, не пропускает только извне. Следом за подачкой невидимому зрителю летит рой «светляков». Уже знакомые нам хрюкопсы, как их называет Аестас, разбегаются прочь, не забыв расхватать угощение.

— А, этих нечего опасаться, — решает он и открывает свою сумку.

Мне же не по себе. Я забываю, что вокруг не старый добрый лес где-то на просторах Кронии, а Туманная долина. А еще начинает мучить вопрос: кого нам нужно опасаться по-настоящему? Кто может преодолеть щит боевика?

— Кстати, я показал тебе наших «спутников», чтобы не вздумала выбираться наружу одна. Буди меня, хорошо?

— Ладно. — Буркнув, тоже начинаю готовиться ко сну.

Спать я сегодня буду без комфорта. Мой спальный мешок из густого меха — в сумке у брата: тяжести в семействе Бладриз носят мужчины. Что ж, придется надеть на себя все, что есть, и укутаться тонким покрывалом, которое служило нам «столом» на земле.