Сжигая мосты - Юлия Гатальская

Вероника долго не могла открыть дверь, а я всё это время пытался считать её эмоции. Она тихо попрощалась, а я всё никак не мог отделаться от ощущения какой-то недосказанности. Мало того, я буквально чувствовал необходимость вытащить Веронику на более откровенный разговор, но я на самом деле боялся торопиться, боялся спугнуть так неожиданно замаячивший перед глазами солнечный блик возможного счастья.

Мне казалось, что Вероника хочет того же, что и я, я буквально читал её желания в её неуверенных движениях, но когда она вошла в дом и не захлопнула дверь, мои страхи форсирования событий будто бы испарились. Я не знал наверняка, специально она оставила дверь приоткрытой или нечаянно, по своей неуклюжести, но это уже было не важно – я чувствовал, что никто уже не сможет помешать мне войти вслед за ней.

Честно признаться, я ни на что не надеялся, это было бы чересчур самонадеянно и слишком неправдоподобно, но я подчинился внутреннему чутью и интуиции, потому что чувствовал, что Вероника ждёт от меня именно этих действий. Я медленно вошёл в полумрак дома и по памяти прошёл в гостиную, в которой тут же увидел её, застывшую у комода и освещаемую лишь лунным светом. Моё сердце остановилось, когда я понял – она ждёт меня. Мой разум пытался задавать нелепые вопросы, зачем ей это, но моё сердце закрывалось от разума в ту секунду, потому что я мог только чувствовать Веронику.

Я приблизился к ней настолько, что ощущал запах её шампуня, от которого сердце защемило с новой силой – настолько сильны были воспоминания, связанные с этим ароматом. У меня сводило пальцы от желания прикоснуться к этим шелковистым волосам, ощутить их мягкость, вдохнуть их запах. В то мгновение я был сам не свой, словно попал в волшебный сон. Не чувствуя себя, я смело дотронулся до волос моей Вероники, плавно проведя по ним пальцами, осторожно заложил мягкие пряди за левое плечо, оголяя нежный участок кожи на тонкой шее.

Я почти не дышал, ожидая её вердикта, но Вероника молчала. Она не отбросила мою руку, не оттолкнула меня и не послала куда подальше, она просто стояла неподвижно, будто впитывая мои прикосновения, что придало мне ещё больше уверенности. Оставив на её шее легкий поцелуй, я произнёс вслух мои предположения.

Вероника резко повернулась ко мне лицом, произнесла что-то, хотя я уже не осознавал, что именно. Я чувствовал лишь одно – электричество, проносящееся между нами. Я не мог оторвать взгляд от её приоткрытых губ, до боли желая снова попробовать их на вкус. Однако я ждал ещё одного знака, и Вероника дала его мне, остановив свой собственный взгляд на моих губах.

Всё моё существо словно сошло с ума, когда я, не помня себя, запустил пальцы в её волосы с одной единственной целью – притянуть к себе и впитать её вкус. Мой разум не мог поверить в происходящее, тогда как тело наполнялось неимоверной энергией от осознания того, что Вероника отвечает на поцелуй. Мне трудно описать словами весь тот вихрь эмоций, который в одну секунду зародился в моей душе – настолько счастлив я был в тот момент.

Стоя там, в тёмной гостиной, я уже точно знал, что не отпущу её, только не теперь, когда она дала мне надежду, когда показала, что я всё ещё способен вызывать в ней какие-то эмоции. Это было подарком судьбы, настолько неожиданным, насколько приятным, можно даже сказать решающим в моей жизни. Судьба, которая проучила меня с лихвой, показала, как нельзя жить, научила жить правильно, которая только и делала, что тыкала меня мордой в мои же гнусные поступки, теперь так резко поменяла своё отношение ко мне, будто бы откупаясь за всю ту боль, которую я заслуженно переживал.

Не успел я до конца поверить своему счастью, как раздался противный звонок телефонного сигнала, который моментально разрушил всё то волшебство, происходящее между мной и Вероникой. Моя бывшая жена будто бы очнулась от гипноза, уверенно оттолкнув меня, чтобы взять телефон.

Стоило ожидать, что она выгонит меня, грубо и холодно, но меня это уже не настолько сильно трогало. Я чувствовал Веронику, чувствовал её сомнения, чувствовал её тягу ко мне, чувствовал, что ещё не всё потеряно, а значит, я буду бороться до последнего. Теперь я был уверен: Вероника больше играет холодность и неприязнь, чем чувствует это на самом деле. Теперь, когда я уже снова узнал, что такое целовать по-настоящему любимую женщину, что такое – чувствовать её отдачу, ощущать, как радость заполняет тебя до предела – я уже не мог отступить, что бы Вероника ни говорила, что бы она ни чувствовала к Волкову – меня уже было трудно переубедить.

Она дала мне сигнал к действиям, настолько очевидный, что только идиот не заметил бы его, посчитав ошибкой. Так не чувствуют, когда ошибаются, так не отдаются ощущениям, так не сливаются в единое целое только по одной нечаянной оплошности – это пусть Вероника говорит кому угодно, но только не мне. Я знал, что могу всё исправить, но я также был уверен, что это будет нелегко и потребует полной самоотдачи и жертвенности с моей стороны. Однако всё это казалось мне настолько мелким по сравнению с тем, что я мог получить – привязанность любимой женщины, без которой я не мыслил нормального существования.

В ту ночь я так и не смог заснуть, думая лишь о том, с чего нужно начать сближение с Вероникой. Ответ был очевидным – с разговора по душам. Мне теперь незачем было скрывать свои чувства, и я хотел объяснить ей, что два года назад совершил самую большую ошибку. Мне хотелось рассказать ей о том, что я кое-что переосмыслил в жизни, хотелось донести до неё, что она с Катей – всегда были и остаются самым главным для меня. Лежа в кровати в доме родителей, я пытался найти правильные слова, хотя понимал, что репетиция тут совсем неуместна, но мне нужно было чем-то заполнить ночь до рассвета, до того момента, как я получу возможность поговорить с Вероникой, и я продолжал подбирать фразы.

Однако все мои надежды буквально рухнули, когда следующим утром я приехал за Катей и попытался вытащить Веронику на разговор. Меня словно окатили ледяной водой, когда я услышал: "Я выхожу замуж".

POV Вероника

Я сказала это только потому, что всеми силами надеялась повлиять на поведение Марка, оттолкнуть навсегда и заставить забыть все надежды, которые сама же преподнесла ему на блюдечке еще вчера и которые теперь толкали его к действиям. Честно признаться, я до конца так и не понимала причин его поведения, его слова о том, что я нужна ему, никак не могли уместиться в моём сознании, да я и боялась об этом думать, зная наверняка, что стоит моему несчастному сердцу поверить в это предположение, как я снова начну сомневаться в правильности своего решения остаться с Серёжей навсегда.

Страх и недоверие – вот два основных определения, которые охлаждали мой пыл, стоило мне хоть на секунду забыть о том, что сделал с моей жизнью Власов и в какого бессердечного циника он превратился. Я всеми силами боролась с его настойчивостью выяснить отношения – мне это было не нужно, уже не нужно – зачем, если уже всё решено. Ему нужно мое прощение? Для чего? Я не священник на исповеди, чтобы изливать мне душу и говорить о том, как он сожалеет, если это на самом деле имеет место быть.