Мечи Ланкмара. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 2 - Фриц Ройтер Лейбер

с тяжелыми трепалами на конце. Два человека несли даже остро заточенные лопаты. Он поделился своим недоумением с Сиф, а она спросила, чем он вооружил своих воров. В это время они приближались к Висельному холму, и Афрейт шла немного впереди.

– Да пращами, – сказал он Сиф. – Они не хуже луков, и носить их гораздо удобнее. Вот. – И он показал на кожаную пращу, висевшую у него на поясе. – Видите эту старую виселицу? Сейчас я вам покажу.

Он достал из кошеля свинцовый шарик, пристроил его в центр ремешка и, быстро, но тщательно прицелившись, дважды крутанул вокруг головы и выпустил. На меткое попадание дерево отозвалось неожиданно громким и долгим «твинк». Кое-кто из островитян зааплодировал.

Афрейт поспешно подошла к нему и попросила больше так не делать, ибо это может оскорбить бога Одина. «Ничего-то у тебя нынче толком не выходит», – кисло сказал себе Мышелов.

Но это навело его на некоторые размышления. Он спросил у Сиф:

– Скажите, прошлым вечером я не изображал, случайно, пращу, вертя над головой кубик справедливости? Припоминаете? Я порой пьянею от собственных речей и не все помню.

Она покачала головой.

– Может быть, – ответила. – А может, вы изображали Большой водоворот, который поглотит минголов. О, какая была прекрасная речь!

Тем временем они подошли к Висельному холму, и Афрейт остановила отряд. Мышелов вместе с Сиф направился к ней, чтобы узнать, почему остановились, и попрощаться, – дальше идти они все равно не собирались. И обнаружил с удивлением, что тех двоих с лопатами и еще несколько человек Афрейт отправила выкапывать виселицу, а носилки велела поставить перед зарослями утесника на северной стороне холма и раздернула занавески. Глядя на все это в замешательстве, он увидел, как из зарослей появились девочки, Мэй и Гейл, которые шли медленно и осторожно, словно помогая кому-то, – только никого при них не было.

Все затихли, наблюдая за ними, кроме тех, кто расшатывал в это время виселицу.

Сиф вполголоса назвала Мышелову имена девочек и объяснила, что происходит.

– Вы хотите сказать, что это богу Одину они помогают и могут его видеть? – тихо спросил он. – Афрейт говорила, припоминаю, что возьмет его с собой, но… а вы можете его видеть?

– При солнечном свете довольно смутно, – призналась она. – Но в сумерках видела. Афрейт сказала, что и Фафхрд его видел вполне отчетливо в сумерках, перед наступлением ночи. Но на самом деле это дано только Афрейт и девочкам.

Странная медленная пантомима была наконец завершена. Афрейт срезала несколько колючих веток утесника, положила в носилки («Чтобы он чувствовал себя как дома», – объяснила Мышелову Сиф) и начала задергивать занавески, но тут…

– Он хочет, чтобы я села к нему, – заявила Гейл тонким детским голоском.

Афрейт кивнула, малышка, покорно пожав плечами, забралась в носилки, занавески были задернуты, и люди наконец зашевелились и заговорили.

«Господи, какой идиотизм! – подумал Мышелов. – Мы, двуногие фантазеры, поверим во что угодно». Но тут же его кольнула мысль, что и сам он слышал голос невидимого бога в огне, и этот бог завладевал его собственным телом. Не слишком-то считаются боги с людьми!

Тут виселица под напором рухнула, основание столба вышло из земли, подняв тучу пыли, и полдюжины рослых островитян, взвалив виселицу на плечи, изготовились нести ее вслед за носилками.

– Что ж, может, она сгодится им как таран, – пробормотал Мышелов.

Сиф только покосилась на него.

Теперь все распрощались, обменялись последними напутствиями и пожеланиями стойкости до победного конца, и войско бодрым, размашистым шагом вновь тронулось в путь. Мышелову, стоявшему рядом с Сиф, показалось, что островитяне твердят себе под нос: «Мингол должен умереть…» – и шагают в такт. Он заподозрил даже, что сам, видимо, начал повторять эту песню вслух, вот они ее и переняли. И покачал головой.

Но когда они с Сиф повернули вдвоем обратно и Мышелов осознал, какой погожий и прохладный стоит день, и увидел, как ветерок, раскачивая полевые цветы, ерошит вереск, настроение у него стало улучшаться. На Сиф сегодня было красно-коричневое платье, а не обычные брюки, она распустила свои темные, отливающие золотом волосы и держалась легко и непринужденно. Она была по-прежнему сдержанна, но уже меньше походила на советницу, и Мышелов вспомнил волнующий вчерашний поцелуй, который он счел ничего не значащим. Внезапно прямо перед ними появились два жирных лемминга и, прежде чем нырнуть в кусты, уставились, встав на задние лапки, на людей. Сиф остановилась, чтобы не наскочить на них, и споткнулась, Мышелов подхватил ее и, чуть помешкав, притянул к себе. Она на мгновение уступила, но тут же, смущенно улыбнувшись, высвободилась.

– Серый Мышелов, – мягко сказала она, – меня тянет к вам, но вы слишком похожи на бога Локи – и вчера, когда вы заворожили своим красноречием весь остров, сходство это еще более бросалось в глаза. Я уже говорила вам, что не хотела брать бога к себе домой и что наняла ухаживать за ним Хильзу и Рилл, этих знающих свое дело чертовок. Из-за этого сходства я и к вам сейчас отношусь настороженно, так что лучше будет, наверное, если мы останемся капитаном и советницей, пока не спасем Льдистый и я не смогу думать о вас отдельно от бога.

Мышелов глубоко вздохнул и сказал медленно, что – да, наверное, так лучше, а про себя подумал, что боги вечно мешают личной жизни людей. Ему очень хотелось спросить, не ждет ли Сиф, что и он, по примеру бога, обратится за утешением к Хильзе и Рилл (чертовкам, как она выразилась), но решил, что вряд ли она склонна предоставить ему такие привилегии, независимо от того, сколь велико сходство между ним и богом.

Тут за спиною Сиф Мышелов увидел нечто, что позволяло ему найти выход из создавшегося неловкого положения, и спросил с облегчением:

– Кстати, о демоницах – не они ли это выходят из Соленой Гавани?

Сиф повернулась и обнаружила, что по вересковому полю к ним действительно спешат Хильза и Рилл в своих пестрых нарядах, а сзади движется темная фигура матушки Грам. Рилл почему-то среди ясного дня несла горящий факел. При свете солнца пламени почти не было видно, и догадаться о нем можно было лишь по колыханию вереска по ту сторону его трепещущей прозрачной завесы. И когда обе блудницы подошли ближе, по возбужденным их лицам стало понятно, что они спешат рассказать нечто необыкновенное, но Мышелов опередил их, спросив сухо:

– Неужели вам темно, Рилл?

– С нами только что говорил бог, из очага в «Огненном логове», и так внятно, как никогда, – затараторила она. – Сказал: «К