Фосс - Патрик Уайт

— Скоро снова отправлюсь в Брисбен и Джилдру. Я понял, что не выполнил своих обязательств в тех краях.

— Ты понял это сегодня. Благодаря мисс Тревельян. Я ревную!

— Не стоит. Не сомневаюсь, что мисс Тревельян — женщина исключительных достоинств. К тому же очень красивая. Однако красота эта скорее интеллектуального толка.

— Больше о ней ни слова! — воскликнула миссис де Курси с притворным гневом.

Из опыта она знала, что яркие чувства следует изображать. Если ее отношениям с полковником суждено было сохраниться, то лишь благодаря тонкой ниточке иронии.

— Ты — просто черт! — добавила она.

— Мне уже доводилось слышать сегодня это слово! — рассмеялся он, обращая к ней свое довольное грубое лицо. — Только в данном случае его использование вряд ли оправданно.

Чтобы испортить ему настроение, потребовалось бы обвинение куда более серьезное. Попытки школьной учительницы отговорить полковника от повторного путешествия возымели обратное действие, и с тех пор он пребывал в приподнятом настроении. Человек менее тщеславный мог бы проникнуться страхами мисс Тревельян. Однако полковник Хебден попросту не обратил на них внимания. Ему было свойственно тут же забывать о тех, кто больше не представлял для него никакой пользы.

Будучи вынужден прожить несколько месяцев в своем поместье в Батерсте в компании дражайшей супруги, чье бескорыстие делало ее скучной, и детей, которые его не замечали вовсе, полковник Хебден проводил время не без раздражения, занимаясь своими делами и рассылая письма знакомым, разделявшим его пагубное пристрастие к вечному движению по самым малоприятным территориям Австралии. Наконец, когда все приготовления были завершены, полковник двинулся на север, собирая по пути участников новой экспедиции. Последних он захватил уже в Джилдре.

Брендан Бойл, узнав из письма Хебдена о продолжении поисков Фосса, откликнулся с типичной для него чрезмерной щедростью, пообещав стадо овец, двух пастухов-аборигенов и всевозможное снаряжение, без которого лично он в путешествии бы никак не обошелся. Бойл ожидал на веранде, подтягивая спадающие штаны и запахивая рубаху на волосатом животе. Глава экспедиции и хозяин едва обменялись приветствиями, члены поискового отряда еще только разминали затекшие конечности, а местные черные не успели приступить к изучению чужих пожитков, как Хебден с тревогой спросил:

— Скажите, Бойл, вам улыбнулась удача?

Вопрос относился к фрагменту письма, в котором несколькими месяцами ранее полковник написал:

«Что касается Джеки, в случае появления последнего в Джилдре до моего прибытия настоятельно прошу взять его под стражу. Если станет известно о местонахождении мальчишки от других аборигенов, дайте ему знать, что мне нужна помощь в обнаружении останков Фосса и его отряда, как и мятежников или, если Бог даст кому-нибудь из этих несчастных выжить, их самих во плоти».

Теперь полковнику не терпелось услышать ответ.

Бойл расхохотался. Из уважения к своей грязной бороде он сложил полные губы в трубочку и аккуратно плюнул.

— Джеки, — ответил богатый скотовод, — прошел через Джилдру пару недель назад.

— И вы его не схватили?! — напружинился полковник.

— Схватить Джеки?! — воскликнул Бойл. — С тем же успехом можно пытаться сунуть в мешок вилли-вилли[44].

— Вы его хотя бы допросили?

— Бесполезно, — вздохнул Бойл.

Полковник охотно посадил бы под арест этого подчиненного, который не справился со своими обязанностями, однако, учитывая обстоятельства, решил довольствоваться показной сердечностью.

— Дорогой мой, — воскликнул он, — знаете ли вы, что наделали? Вы бросили иголку обратно в стог сена!

Бойл махнул отекшей рукой.

— Джеки, — сказал он, — безумен.

— Иногда и безумие имеет смысл, — прозорливо заметил полковник.

— Не сомневаюсь, что вы вырвали бы у него все зубы. Да и любой другой на вашем месте поступил бы так же, только не я. — Бойл все еще пребывал в радостном настроении. — Пойдемте в дом, Хебден, выпьем по-дружески. Могу предложить вам настоящий ямайский ром. Не то что это местное пойло!

Таким образом, Джеки остался на свободе.

* * *

Что же сталось с Джеки?

В самый судьбоносный день своей жизни этот мальчик, которому довелось пережить слишком многое слишком рано, убежал из лагеря приютившего его племени. Сперва он мчался со всех ног, пока по пустому утреннему небу взбирался красный шар, потом на смену ему пришло желтое солнце, и беглец пошел шагом, иногда срываясь на бег, судя по мелькавшим серым подошвам.

Мальчик, чей ужас одиночества посреди бесцветного пейзажа ничуть не скрашивался чернотой его кожи, ушел с пустыми руками. Бедра его прикрывала повязка, на шее болтался шнурок, некогда выпрошенный у мистера Джадда, и на нем складной нож с костяной рукояткой, подарок их предводителя. Так что он был не только одинок, но и почти гол. При обычных обстоятельствах одиночество постепенно сошло бы на нет благодаря множеству мелких мер, делающих жизнь приятной и вполне сносной: выслеживанию зверей, поиску дров, воды или дикого меда — поиску, вечному поиску. На какое-то время взгляд его затуманился, и от теснившихся в голове мыслей одиночество возросло. В него впивались ужасные ножи мыслей, заточенные солнечными ножами. По ночам мысли путались и мешались с духами, населявшими те места, которые он выбирал для сна.

И Джеки продолжал путь. Даже если ему удавалось добыть огонь, это все равно не спасало его от темноты. При необходимости он выкапывал клубни ямса, убивал камнем ящерицу, высасывал жидкость из корней определенных деревьев или даже пил росу с листьев, потому как утолять жажду и голод давно вошло у него в привычку. Как-то раз он выследил птенцов эму, схватил одного и потянулся за ножом, внезапно передумал и свернул ему шею.

Где и как он потерял нож, Джеки не знал. Несмотря на ощутимость потери, он с радостью сорвал с себя грязную веревку. Впрочем, избавление от веса ножа вовсе не облегчило душу мальчика. Не имея уже никаких обязательств и удалившись от чужих глаз, временами Джеки играл с самим собой, но эти недолговечные детские игры его не особо интересовали, потому как детям положен целый ряд обязанностей с самых ранних лет.

Единственное утешение он находил в постоянном движении. Он все время путешествовал. Однажды в сумерках, возле скал, он наткнулся на бедренную кость лошади с остатками серой шкуры и на трензельное кольцо, покрытое ржавчиной. Мальчик не мог не вспомнить безупречное нечеловеческое совершенство, о котором свидетельствовало великолепие подобной упряжи. В его сознании кольцо сверкало первозданным блеском. Джеки прикоснулся к нему смело, но к видневшимся неподалеку останкам человека приблизился осторожно, даже с опаской. Потом пнул кучу тряпья, порылся в ней. Это было все, что осталось от того, кого звали Тернером, которого он старался избегать из-за запаха — типичной вони, исходившей от всех грязных белых людей.