Пылающий мост - Виктория Угрюмова

– Это случилось закономерно, само собой, – поясняет Ма-Гуа.

Да-Гуа молчит и ласково гладит Каэтану по руке: успокойся, не огорчайся, все еще будет прекрасно.

– Видишь ли, мир отторгает нас, – говорит Ма-Гуа. – Сейчас ничего нельзя предсказать, логика событий отсутствует напрочь, и все решают случай и упорство, безумство и удача, любовь и верность. А эти категории невозможно просчитать.

– Мы были призваны миром как сторонние наблюдатели. В этом качестве мы были необходимы – делали выводы, рассматривали ситуации, предсказывали возможные ходы. И ошиблись, как тебе известно, всего один раз за всю историю Арнемвенда, – продолжает Да-Гуа. – Но теперь все переменилось: формально мир уже пришел к своему концу, и ничего поделать нельзя. Так или иначе, но существующий порядок вещей закончится в самом скором времени – это реальность, которую, казалось бы, нельзя изменить.

Ши-Гуа молчит.

– Не верю, – упрямо говорит Каэ. – Мы уже обсуждали с вами этот вопрос, и совсем не так давно. Вы сами сказали, что надежда еще остается. И я не собираюсь сидеть сложа руки!

– Вот-вот, – улыбается Ма-Гуа. – Именно поэтому мы уже не нужны. Мир в растерянности, мир в разброде. Сказать ей правду? – обращается он к Ши-Гуа.

Тот кивает головой:

– Обязательно скажи. У нас ведь не будет другой такой возможности.

– Теперь будущее зависит только от тебя и твоих друзей. Как в легендах, которые никто не придумывал, – их только бережно передавали из поколения в поколения так долго, что они стали похожи на вымысел. Видишь ли, всегда неизвестно, найдется ли тот, кто готов заплатить непомерную цену...

– Непомерную? – спрашивает Интагейя Сангасойя.

– Да, – говорит Ши-Гуа. – Видишь ли, при обычном ходе событий жизнь любой планеты напоминает сложную игру, в которой существуют свои правила и свои закономерности. Но в такие времена, как теперь... какая уж тут игра, какие правила? В ход идет все... Смотри. – И он вынимает из складок своего одеяния давно знакомую Каэтане шкатулку, вытряхивает из нее фигурки. Затем раскладывает шкатулку в виде шахматной доски. – Вот сюда.

Богиня пристально вглядывается в сверкающую поверхность. Такого она не видела никогда – нагромождение красных, багровых, алых и пурпурных пятен перемежается черными и темно-коричневыми грязноватыми полосами. Похоже, что там бушует страшный пожар или извержение вулкана.

– Конец, – поясняет Да-Гуа. – Дело в том, что ты уже давно погибла: сперва там, на Джемаре, потом на Шеоле – никто не может уйти живым от разъяренного Кетуса. Да ты и сама знаешь, давление невозможное, холод, темнота, армия шеолов – свирепых, беспощадных, хотя бы потому, что им неведомы такие понятия, как доброта или милосердие. Хрупкая плоть любого существа неминуемо дробится в клешнях морского божества, мозг не выдерживает и минуты пребывания на такой глубине. Тебе ведомо, что Йабарданай пробыл на Шеоле всего несколько минут и спасся лишь потому, что Кетус не успел подняться из своей норы?

– Нет, – растерянно качает головой Каэ.

– И император не смог устоять против чар принцессы Жемины, потому что вообще ни один мужчина в мире не может устоять против ее чар, да еще и подкрепленных силой талисмана – это суть ее магии, иначе бы она не выжила. Ты помнишь легенду о Жемине?

– Не помнит, – отвечает за богиню Ма-Гуа. – Мне кажется...

– Ее одолел герой, которому возлюбленная додумалась заклеить уши воском и отправить его на подвиг ночью, когда было темно. Он схватил ведьму и заколол ее кинжалом. Поскольку руки его были надежно защищены латными рукавицами, он не ощутил нежность и гладкость ее кожи, не увидал лица и не услыхал просьб – все благодаря предусмотрительности его невесты.

Теперь ты понимаешь, что Зу-Л-Карнайн был обречен? И Агатияр тоже.

– Но ведь она ему не понравилась! – возмущается Каэ.

– То-то и оно, – торжествует Ши-Гуа. – Но мы этого предвидеть не могли. По нашим расчетам, император уже сутки как мертв, а армия Самаэля не встретит организованного сопротивления ни в одной стране по эту сторону хребта Онодонги. Более того, поскольку ты тоже не пережила встречи с Жеминой – ты ослабла после схватки с Кетусом, и объединенная сила талисманов одолела тебя, – то и Сонандан оказался полностью беззащитен. Вот так!

– Нет, – мотает головой богиня. – Скоро вы и меня убедите в том, что меня нет.

– И не подумаем. – Да-Гуа берет ее за плечи, разворачивает лицом к себе и нежно целует в лоб. – Мы должны уйти.

– А я? – спрашивает она жалобно. – Я так привязалась к вам, привыкла. Что же я буду делать без вас?

– Жить, сражаться, надеяться, любить. И когда все образуется, Арнемвенд снова станет нуждаться в нас. И мы явимся однажды, соткавшись из нехитрых мелодий свирели, запаха цветов и шепота влюбленных...

– Из снов ученого, задремавшего прямо над своими записями, и слез матери, похоронившей ребенка... – продолжает Ши-Гуа.

– Из твоего ожидания и твоей веры в то, что мы вернемся, потому что иначе просто не может быть, – шепчет Ма-Гуа, и на глазах у него блестят слезы.

Трое монахов поднимаются с кресел и медленно идут прочь.

– Стойте! Подождите! – кричит Каэ.

Но они, не оглядываясь, уходят под сень вековых деревьев. Еще шаг, и их не станет. Интагейя Сангасойя срывается с места, догоняет их, останавливает:

– Подождите, пока вы не ушли, я хочу сказать: я люблю вас, вы нужны мне и я обязательно буду ждать. Пока сама буду...

Ма-Гуа переглядывается с остальными, и монахи прикрывают веки, с чем-то им одним ведомым соглашаясь.

– Поскольку нас здесь нет, то... Мы должны предупредить тебя, дорогая Каэ, что проход в пространство Мелькарта может быть открыт в любую минуту – Самаэлю не нужен талисман, чтобы стать двенадцатым... '

Каэ протягивает руки в умоляющем жесте, но поздно. Монахов уже нет нигде, и только три черные запыленные старенькие рясы лежат на зеленой траве у ее ног.

* * *

Когда отряд бессмертных изгнал армию Мерроэ из земель Сарагана и препроводил Колумеллу обратно в Кайембу, где у последнего окончательно прояснело в уме, у Зу-Л-Карнайна появилась возможность послать войска на помощь Бали. Что он и не замедлил сделать. Войска Самаэля были оттеснены от столицы, но на северной границе по-прежнему не было покоя и мира. То и дело вспыхивали вооруженные столкновения между отдельными отрядами танну-ула и пограничными войсками. И все же это была не кровавая бойня.

Зато быстро решился вопрос с Джераланом. После гибели Альбин-хана восстание само собой улеглось, и на востоке империи восстановился порядок. Принц Зу-Кахам был обрадован разрешением поступать по собственному усмотрению и моментально приступил к преследованию заговорщиков. Трое из них были казнены, и Фарра испуганно притихла.

Приблизительно то же самое происходило и на Имане, где временно прекратились все войны, но сохранилась некоторая напряженность. Оба континента попали в полосу тишины. И эта тишина была зловещей – как обычно случается перед особенно сильной грозой, когда все в природе стремится скрыться подальше от надвигающейся разгневанной стихии. Поэтому мало кто радовался этой передышке – люди предпочли бы обычные неприятности грядущему ужасу. А в том, что он грядет, почти никто не сомневался.