Сказки Бесконечного Океана - Александр Амзирес

Их тела, практически полностью, были покрыты символами, нанесёнными, по всей вероятности, с помощью шрамирования. И у каждого из них отсутствовали уши. Это явно был результат какого-то ритуала, а не боевые, или случайные увечия.

— Должны же они как-то коммуницировать между собой, — произнёс профессор. — Наверняка какой-то язык жестов.

— Да, — ответил лингвист. — Но сперва мне нужно разобраться, какие именно жесты лучше применить.

Не двигаясь, туземцы продолжали безмолвно наблюдать за гостями. Человек-ястреб осторожно сделал несколько шагов вперёд, и остановился, внимательно изучая самые крупные символы на телах туземцев, которые можно было хорошо разглядеть с такого расстояния.

Наконец он поднял руки на уровне груди, и изобразил какую-то фигуру, с помощью пальцев. Туземцы никак не отреагировали, и тогда лингвист изменил положение ладоней. На этот раз один из них склонил голову набок, и на его лице, впервые за всё это время, возникло что-то, напоминающее заинтересованность. Он воткнул копьё в землю, приподнял руки, отзеркаливая положение тела лингвиста, и изобразил какую-то фигуру в ответ.

Эти безмолвные «прикосновения» к сознанию друг к друга, с помощью символов, продолжались ещё какое-то время, и в итоге они уже «беседовали» вполне уверенно. Время от времени лингвист давал короткие комментарии, чтобы спутники были в курсе того, о чём шла речь. Человек-ястреб поочерёдно указал рукой на профессора и блондина, затем на себя самого. После этого он дотронулся рукой к голове, потом к сердцу, а затем указал открытой ладонью куда-то за спины туземцев. В ответ, его «собеседник» тоже дотронулся к голове и сердцу, а после этого обе его ладони накрыли отверстия, оставшиеся от ушей. При этом, он слегка покачал головой, будто в отрицательном жесте.

— Они не собираются останавливать нас, — произнёс лингвист. — Мы вольны идти куда угодно. Но наши уши нас погубят, если мы углубимся дальше. Поэтому они помогут нам избавиться от них.

— Погодите, — решил уточнить профессор. — От кого они помогут нам избавиться?

— От наших ушей, — спокойно ответил лингвист.

Блондин поудобнее разместил ладонь на рукояти револьвера, тихо что-то скомандовал псу, и немного изменил своё положение тела. Пёс, порыкивающий всё это время, теперь полностью затих и будто превратился в сжатую пружину, готовую распрямиться в любой момент.

— Они просто предлагают свою «помощь», или же настаивают на ней? — поинтересовался у лингвиста блондин, не сводя глаз с туземцев.

Человек-ястреб изобразил ещё несколько символов, и, получив ответные, произнёс:

— Муки и смерть ожидают нас, если мы не примем их предложение о помощи. Но они вовсе не настаивают на нём, если это наш выбор.

— Чего же такого мучительного нам ожидать в дальнейшем пути?

После ещё нескольких обменов символами, лингвист ответил, однако и профессор, и блондин, уже и сами прекрасно поняли этот жест. До этого они слишком часто слышали от жителей побережья эту фразу, у которой нет точного перевода; и теперь увидели другой вариант её «произношения». Туземец сложил ладони на груди, крест-накрест, и двигая лишь пальцами, несколько раз медленно приподнял их, будто в такт биению сердца. При этом, на его лице возникло удивительное сочетание: ужаса, боли, печали и безысходности; а затем оно вновь приняло привычное, каменное выражение.

— Спросите у него, любезный друг, — обратился профессор к лингвисту. — Встретим ли мы на пути их собратьев, и есть ли способ избежать такого вот… повторного и долгого объяснения с ними?

В ходе очередного обмена жестами, выяснилось, что определённый символ на лбу, поможет избежать вообще любой коммуникации. Любой из туземцев, встреченный в дальнейшем, без труда поймёт, куда направляются странники, и что свой выбор они сделали добровольно.

На лице блондина промелькнуло сомнение:

— Что-то эта идея мне совсем не по душе. Во-первых, я не собираюсь вырезать у себя на лбу какие-то символы. А во-вторых, мы понятия не имеем, что они означают на самом деле, и «говорит» ли искренне туземец. Возможно они просто потешаются над нами. В любом случае, вы, как хотите, господа, но мы с псом отказываемся от каких-либо узоров.

— Пожалуй, я тоже откажусь, — нахмурился профессор.

— Тогда кто-то из вас должен помочь мне начертать этот символ, — удивил лингвист своих спутников.

— Вы… точно уверенны, что хотите этого, друг мой? — вскинул брови профессор. — Это не совсем разумно. Да и не особо нужно, ведь вы уже нашли общий язык с туземцами, поэтому мы сможем объясниться быстро и легко с их собратьями в дальнейшем.

— Дело не в этом, — ответил человек-ястреб. — Этот символ отражает гораздо большее, чем просто слова. Нечто… невообразимо прекрасное. Слов, для выражения его истинного значения, не подобрать.

Повернувшись к блондину, он добавил:

— Им совершенно незачем лгать. Их мышление отлично от нашего, и устроено по-другому. И оно гораздо прекрасней. Гораздо. Я объясню вам, что именно нужно изобразить.

Таким образом, в итоге человек-ястреб сам выбрал того, кто вырежет символ на его лбу.

Туземцы молчаливо наблюдали за происходящим. Блондин стоял перед своим спутником, сидящим в позе лотоса, и его лицо было покрыто тенью сомнений. Затем он отбросил эти сомнения, и, достав свой нож, принялся вырезать на лбу лингвиста символ, схему которого тот объяснял блондину по ходу этого кровавого дела. Казалось, что человек-ястреб не испытывал при этом боли вообще, или просто настолько мастерски игнорировал её, что на протяжении всего процесса на его лице не вздрогнул ни один мускул. Он даже не прикрывал свои глаза, позволяя крови свободно и беспрепятственно омывать их. Когда всё, наконец, закончилось, туземцы вставили свои копья в мягкую почву, опустились на колени, и припали головами к земле. Затем, всё так же молча поднявшись на ноги, выдернули свои копья, развернулись, и без всякого прощания растворились в густых зарослях. Будто их никогда и не было.

Впервые профессор и блондин увидели улыбку на окровавленном лице человека-ястреба. При этом, на какие-либо вопросы он перестал реагировать. Выдвинувшись в путь, они ещё пытались несколько раз возобновить с ним контакт, но он игнорировал эти попытки заговорить с ним. Лингвист продолжал держаться вместе с группой, однако они уже чувствовали, что это не на долго.

* * *

— Я… иногда думаю о той женщине, профессор, что довезла нас сюда, — голос блондина был абсолютно безжизненный и апатичный, словно теперь принадлежал уже совершенно другому человеку.

Всю дорогу, с тех пор, как они оставили лингвиста с самим собой, в ушах стоял непрерывный шелест. Слово тысячи маленьких крыльев беспрерывно кружили вокруг них, перемешиваясь с шёпотом песка.

Сколько уже времени прошло с тех пор?

Во время очередного привала, они потеряли из виду человека-ястреба, а затем обнаружили его недалеко от лагеря. Он