Символы распада - Чингиз Абдуллаев

— Хуже. Появились проблемы с хранением разного родаматериалов, — постарался уклончиво объяснить тесть.

— Каких материалов?

— Радиоактивных. — Он все-таки не имел праваговорить о том, что это было за оружие.

— Ну и что? У нас Чернобыль был, и никто из-за этогоособенно не переживал.

— Теперь будут. У нас договор уже подписан самериканцами. И его утверждать нужно будет в Думе. Такой скандал поднимется. Ипотом, ты сам знаешь, как американцы относятся к возможности хищения разногорода радиоактивных материалов. Мы только сейчас убедили сенат и конгресс США втом, что не собираемся поставлять в Иран компоненты для атомной электростанции.Представляешь, какой там будет скандал, если они узнают, что мы скрывали ещекое-что? Я ведь сам ездил в Вашингтон на переговоры, договаривался от именистраны… — Тесть вздохнул. — Вот поэтому говорят, что мораль иполитика…

— Подождите, — прервал его зять, при чем туторужие? Вы же говорите — радиоактивные материалы? Это, наверно, отходы?

Раз начав, нужно было договаривать. Манюков вздохнул.

— Нет, — сказал он, решившись, — это несовсем материалы. Это почти готовые компоненты для оружия.

— Какие компоненты? — снова не понял зять. —Их же невозможно применить без ракеты-носителя.

— Эти можно… — Он и так уже сказал больше, чембыло дозволено. — Эти можно, — повторил он с отчаянием.

— О чем вы говорите? — очень тихо спросилзять. — У нас что, украли ядерную бомбу?

— Почти. И не будем больше об этом. Просто скоро повсему миру будут выставлять меня лжецом и мошенником. Президент мог не знать осуществовании некоторых видов оружия, но я обязан был думать, прежде чем даватьслово. — Он с отчаянием махнул рукой. — В политике нельзя быть искреннимчеловеком, — убежденно сказал он в заключение.

— Вы не переживайте, — нерешительно сказалзять, — может, все еще обойдется.

— Да уж теперь вряд ли. Ничего, — грустноусмехнулся тесть, — пойду преподавать. Думаю, меня еще возьмутпреподавателем. Придется в любом случае всю вину брать на себя. Я же не имеюправа подставлять Президента.

— Да, конечно, — рассеянно подтвердил Саша.

— Только ты никому ничего не рассказывай, —спохватился Виктор Федорович. — Сам знаешь, я тебе как родному, как сыну.

— Да не переживайте вы, — успокоил егозять, — все будет хорошо. Не нужно так волноваться.

Когда семья дочери уехала, Манюков отправился спать. Носпасительный сон не приходил. Он решительно поднялся, прошел на кухню и принялреланиум, надеясь успокоиться и уснуть.

Вернувшись домой, Саша долго не мог найти себе места, поканаконец не подошел к телефону. Подняв трубку, он почему-то воровато оглянулся иуже затем более уверенно набрал номер телефона.

— Алло, — сказал он быстро, словно опасаясь, чтона другом конце провода повесят трубку или назовут себя раньше, чем он успеетсказать нужные слова. — Вы будете завтра в клубе? Давайте встретимся. Яхочу предложить одну тему для вашей газеты.

— Завтра, — ответил ему собеседник с легкимакцентом, — давайте вместе выпьем кофе. Завтра в двенадцать часов.

Саша положил трубку и снова оглянулся. На пороге стоял егосын.

— Ты почему не спишь? — строго спросил Саша.

— А ты почему не спишь? — спросил, в свою очередь,мальчик.

— Иди спать, — разозлился отец, — поговориеще у меня.

И, не сказав больше ни слова, он повернулся к ребенкуспиной, давая понять, что разговор окончен.

Такого количества именитых гостей Центр не помнил. Новость опохищенных ЯЗОРДах уже стала темой обсуждения не только всех работающих вЦентре, но и тех, кто жил в академическом городке. Новостью было и полноемолчание всех телефонов. Теперь для самых срочных звонков приходилось идти ккоменданту городка, а там разговаривать в присутствии сразу несколькихсотрудников ФСБ, памятуя о том, что нельзя упоминать о случившейся пропаже.

За эти два дня Игорь Гаврилович Добровольский, директорЦентра, постарел на несколько лет. Он по-прежнему не верил в случившееся, всееще не хотел верить, хотя было очевидно, что два контейнера в хранилище пусты.Если учесть, что пленку с входящими и выходящими из хранилища сотрудникамипросматривали сотни раз, фиксируя, кто входил и кто выходил, если учесть, чтоничего не говорило о возможном похищении двух контейнеров. Если учесть, чтобыли арестованы начальник охраны Центра полковник Сырцов и его заместительподполковник Волнов, а директор, как порядочный человек, считал, что основнаячасть вины лежит именно на нем, то можно представить себе его состояние.

Сейчас в его кабинете находилось много людей. Это иприбывший заместитель директора ФСБ генерал Земсков. Это и прилетевший с нимпредставитель военной контрразведки генерал Ерошенко. Машков, уже два днянепосредственно проводивший расследование. Приехавшие утром Левитин и Ильин ужеработали с сотрудниками Центра.

На совещание вызвали даже прокурора Миткина, пожилоговысохшего человека, который и раскопал всю эту историю с убийством двух ученых.Ему было не больше пятидесяти пяти, но он выглядел гораздо старше.Добровольский знал, что Миткин давно и серьезно болеет, но по принципиальнымсоображениям не выходит на пенсию, предпочитая работать, пока позволяетздоровье. Рядом с ним сидел заместитель директора по научной работе Кудрявцев,имевший, как и его руководитель, беспрепятственный доступ в хранилище.Бесстрастная камера даже запечатлела, как он трижды входил за последний месяц вхранилище. И наконец, в кабинете были два человека, которым Добровольскийискренне радовался. Это были академики Финкель и Архипов, члены комиссии,прибывшие для расследования ситуации на месте.

Земсков сидел в кресле директора. Формально он считалсяпредседателем комиссии, и все было правильно. Правда, он с некоторой завистьюсмотрел на Ерошенко и на приехавших с ним академиков. Все его попыткиподставить кого-нибудь из них в качестве председателя комиссии, провалились.Возглавить комиссию должен был представитель ФСБ. Это было указание самогоПрезидента, и Земскову пришлось согласиться, понимая, что отвертетьсяневозможно.

А ведь как было бы хорошо, если бы удалось возложитьответственность на военных или на ученых, которые забрали два заряда влабораторию для проведения испытаний. Такой вывод устроил бы всех, но в такомслучае следовало предъявить заряды, а их нигде не было. За прошедшие два дняМашков мобилизовал всех сотрудников и проверил каждую комнату, каждуюлабораторию, каждый закоулок. Вывод оказался неутешительным — зарядов нигде ненашли. Просто невероятно, но их нигде не было. И поэтому все сидели угрюмые,мрачные, за исключением ученых: те были поражены не столько исчезновениемзарядов, сколько самой возможностью похищения ЯЗОРДов из столь хорошоохраняемого Центра.