В широком прокате - Katrin Sanna

– Искусство и не должно быть всегда беспристрастным и объективным. Иначе оно рискует превратиться в какую-нибудь точную науку. Творчество по своей сути субъективно, разве нет?

– То есть, по-твоему, я должен молча принимать навязывание личных вкусовых предпочтений и бесцеремонное вмешательство в художественные решения?

– Я не это сказала. Тебе следует слышать кого-то, кроме себя. Хоть иногда.

– Чёрт, мы пропустим церемонию, – шепнула Лиз, запоздало сообразив, что Оскар будут вручать всего через две недели и вряд ли нам удастся к четвёртому марта выйти отсюда.

– А вы номинированы? – осведомился Максим.

– Нет, – дуэтом откликнулись мы.

– Тогда ничего страшного.

Я уже начинала привыкать к тому, как этот парень по-философски ко всему относится.

– Меня пугает другое, – призналась я. – Эти двое могут месяцами так спорить. Что нам делать всё время, пока они пишут сценарий?

Взглянув на расширившиеся от ужаса глаза Джен, я пожалела о своём вопросе.

– А что тут можно сделать? – Северин развёл руками. – Главное, забыть о том, что мы заключённые. И использовать весь этот период для работы над собой. Нужно держать своё тело в форме. И разум. Заняться саморазвитием. Научиться тому, чему хотели научиться, но у нас вечно не хватало времени.

– Ты так запросто об этом говоришь, – с изумлением проговорила Питерс.

– Девчонки, вы считаете, что мне не страшно? У меня мама в Челябинске с ума сходит, не зная, живой я или нет. Такая злость накатывает, как подумаю. Хочется разорвать тут всех. Но что толку? Вон я полез в драку – и что из этого вышло? Досталось вашему другу. Надо, как говорится, расслабиться и получить удовольствие. Я верю, что они нас отпустят.

– Ты же собирался участвовать с нами в побеге, – напомнила я.

– Да это я так, к слову.

Слева от нас послышался гул мужских голосов. Я повернулась в сторону шума, и в этот самый момент по проходу, перпендикулярно расположенному к коридору, в котором мы сидели, прошагало двое парней. В одном из них я узнала Энрике.

Решение догнать охранника пришло мгновенно. Бросив короткое «я сейчас» Джен и Максу, я встала с пола и понеслась вслед за парнями. В глазах своих товарищей я, должно быть, выглядела будто ополоумевшая фанатка, заметившая своего кумира. Усилилось это впечатление после того, как я повернула налево и крикнула в половину мощи своего голоса:

– Энрике!

Мексиканец и его спутник прервали свой путь и обернулись. Во взглядах обоих читалось недоумение. Но по мере моего приближения выражение лица Энрике делалось теплее.

– Привет, – выдохнула я, подойдя к парням. – Извините, что помешала вашему общению. Просто я не могла упустить возможность поговорить с тобой, – мягко улыбнувшись, я коснулась предплечья Энрике. – Потому что поймать тебя здесь практически невозможно.

– Ничего, мы, похоже, закончили, – ответил за него незнакомец с примечательным оксфордским выговором. Вся его внешность заметно контрастировала с видом мексиканца: высокий, тощий, лет под тридцать, на носу – круглые очки в тонкой оправе, русые выгоревшие волосы. И, в отличие от тёмного облачения Энрике, на парне красовались пёстрые широкие шорты и белая рубашка поло.

– Мистер Нортон… – начал было Энрике, но его прервал собеседник:

– Можно просто Гарри. Гарри, – он обратился ко мне и протянул руку.

– Элизабет, – кивнула я, едва сжав его ладонь.

– Гарри, я постараюсь выполнить вашу просьбу, – договорил мексиканец. – Но пока ничего не могу обещать.

– Буду признателен, если всё получится, – пробормотал Гарри в ответ и побрёл дальше, сунув руки в карманы и оставив нас с охранником.

– Это кто? – еле слышно спросила я, когда новый знакомый скрылся из виду, повернув налево.

– Кто-то из ваших. Он киношник. Ты разве его не знаешь? – парень удивлённо вскинул брови.

– Я, признаться, немного кого знаю из заложников, – честно ответила я. – С некоторыми довелось поработать, с некоторыми мы всего пару раз пересеклись. А кого-то я никогда прежде не видела.

– Он, кажется, скриптер, – пояснил Энрике. – Или как это у вас называется?

– Верно, скриптер10.

Мексиканец, скрестив руки на груди и глядя себе под ноги, молчал.

– Мне бы хотелось извиниться перед тобой, – нарушила я эту неловкую тишину. – Моё поведение было непозволительно бесцеремонным.

Я говорила это, но не была уверена, что прошу прощения абсолютно искренне. Доверия к истории парня так и не появилось.

– Ничего, – Энрике наконец поднял на меня свой обжигающий взгляд. – В подобной ситуации любой станет подозревать всех подряд. На твоём месте я был бы таким же недоверчивым. У тебя всё в порядке? – он поспешил сменить тему.

– Мне сложно ответить на этот вопрос.

– Я имею в виду – может быть, что-то нужно?

Хотелось ответить как-нибудь остроумно, но ничего забавного на ум не пришло. А делиться своими реальными желаниями я не собиралась, потому что знала: никто их не исполнит.

– Нет, благодарю, мне всё нравится, – выговорила я. – Точнее, не то чтобы нравится. Скажем так, вы создали отличные условия для относительно комфортного существования.

– Лиз, прости меня, я должен идти, – виновато сказал парень.

– Да, само собой. Может, позже, когда у тебя будет время, мы могли бы пообщаться? Если ты не против. И если вам разрешено неформально контактировать с пленными.

Кому-то моя просьба показалась бы чистым притворством. Вот только я в самом деле хотела общения с Энрике. Он зацепил меня, и поэтому отпускать парня было нельзя. Я намеревалась понять его, узнать, насколько рассказанное им соответствует действительности. Я намеревалась раскусить его. Кто осудил бы меня за решимость сблизиться с одним из захватчиков, особенно если результатом этого сближения, вероятно, станет доступ к такой информации, которую я никогда не узнала бы без связей с кем-либо из приспешников Заказчика?

И, кроме этого, если бы Энрике мне не нравился, я бы так не поступила. Меня тянуло к нему.

– Конечно, почему нет? – парень ответил довольно охотно. И тут же добавил с усмешкой: – Но ты помнишь: мы просто болтаем. Я не стану рассказывать тебе ничего лишнего.

Он будто подслушал мои мысли.

– Чёрт, а у меня в голове уже сложился такой живописный план обольщения, – игриво прощебетала я.