Скверный маркиз - Барбара Картленд

— И этим он взвалил на тебя чрезвычайно тяжкую ответственность.

В голосе маркиза снова прозвучала уже знакомая Орелии ирония. Выпрямившись, она взглянула на него, но не уловила ничего необычного в его взгляде, а поклонился он ей довольно сухо и формально. Он ее не узнал — решила Орелия, — а может быть, уже просто забыл девушку, которую поцеловал. Эта мысль принесла ей и облегчение, и почему-то ее опечалила. Начался разговор о Лондоне и о планах маркиза для Кэролайн на этот вечер. Орелия молчала, но остро чувствовала присутствие хозяина дома. Но как же она могла мечтать, что снова когда-нибудь встретится с джентльменом, который стал первым человеком в жизни, коснувшимся ее губ своими губами! Она украдкой поглядывала на него и очень растерялась, когда он неожиданно к ней повернулся.

— Надеюсь, мисс Стэнион, время в Лондоне вы проведете не без удовольствия. Мы очень постараемся, чтобы это было именно так и чтобы этот визит вам запомнился, тем более что нас вовсе не затруднит сделать это для вас.

— Благодарю… милорд, — запинаясь, отвечала Орелия. Она сразу же почувствовала, что ее появление маркиз воспринимает как некую шутку, курьез, словно под оболочкой модной одежды, даже если он забыл об их первой встрече, он все равно видит только малопримечательную деревенскую жительницу.

Кэролайн, конечно, была права: дом был настолько велик, что любое, даже самое многочисленное, общество могло здесь сколько угодно развлекаться, не причиняя никаких неудобств хозяевам, и Орелия в последующие два дня в этом убедилась. Маркиза она видела только изредка. Он возил Кэролайн в парк кататься, и в первые два вечера после ее приезда в Лондон они с Кэролайн обедали у родственников, куда ни герцогиню, ни Орелию не пригласили. Большую часть времени она проводила очень приятно — в посещении магазинов. Раньше она и вообразить не могла, что мода так стремительно меняется, что фасоны могут быть столь фантастически прекрасны, а туалеты так изумительно сшиты и столь же изумительно дороги, но не унывала, оптимистически надеясь на возможность скопировать некоторые наряды Кэролайн. Увидев, однако, парадный туалет, который кузина собиралась вскоре обновить, Орелия поняла всю невозможность этого и приготовилась с благодарностью принять в дар платья, настоятельно предлагаемые ей кузиной, хотя и сама могла сшить себе несколько простых утренних платьев из муслина. По этой причине она однажды не отправилась вместе с герцогиней и Кэролайн в их рейд по магазинам, решив остаться дома и скроить себе платье, одно из самых простых по фасону. Принеся рулон ткани в гостиную на первом этаже, предоставленную им с Кэролайн как персональное святилище, где кузина отвечала на приглашения и писала благодарственные письма, Орелия уже совсем было приготовилась начать кройку, но вспомнила, что оставила рабочую шкатулку в салоне, где показывала герцогине вышивку, начатую еще до отъезда в Лондон. Орелии очень хотелось заменить старые накидки на кресла в Мордене, которые до того выцвели, что уже невозможно было разглядеть рисунок на них. Увидев вышивку, герцогиня восхищенно воскликнула, но как раз в эту минуту вошел слуга, объявляя о пришедших с визитом, и Орелия спрятала вышивку за диван, а потом забыла ее достать. Сейчас, спускаясь за ней в салон, она увидела в холле молодого человека. Его сапоги, брюки и даже пальто были сплошь забрызганы грязью, шляпа продавлена, а галстук, не первой свежести, совсем развязался, так что весь его вид был поразительно неуместен в роскошном и величественном Райд Хаузе. К тому же, как показалось Орелии, молодой человек, подозрительно покачиваясь, едва стоял на ногах. Дворецкий поспешил ему навстречу:

— Мистер Руперт, — воскликнул он, — что с вами?

— А где… мой дядя? — нечленораздельно, однако требовательно, заплетающимся языком пробормотал молодой человек.

— Сейчас его сиятельства нет дома!

— Но мне… необходимо его… видеть… немедленно…

Сказав это, молодой человек рухнул на пол как подкошенный, словно на краткий диалог с дворецким ушли все его силы, какие в нем еще оставались.

— Он болен! — И Орелия поспешила к упавшему.

Дворецкий опустился на колено возле него:

— Все в порядке, мисс, но, наверное, мистер Руперт сильно перебрал по части напитков. Если не ошибаюсь, он прямиком из Оксфорда.

— Из Оксфорда?

Два лакея подняли бесчувственное тело и потащили его к лестнице, а Орелия снова поднялась к себе. Из Мордена она привезла с собой набор сухих трав, которыми пользовала больных в деревне. Она сама выращивала эти лекарственные растения в старинном аптечном саду, заложенном еще в царствование Генриха VIII, и сама сушила их, зная, как они помогают при лечении лихорадки и недугов, связанных с отравлениями, особенно алкоголем, причем в любом возрасте — иным крепким мужчинам после длительных посиделок в пабе требовалась серьезная помощь, особенно если предметом споров и разговоров были такие острые проблемы, как необходимость строительства железных дорог, подобных той, которую недавно построили в Уэльсе — для пассажиров. С одной стороны, передвижение ускоряется, но дорога должна пролегать по урожайной земле, по пастбищам, через деревни, которые неизбежно пострадают, а многие их жители потеряют доходы… Очень горячие споры разгорались в пабах по этим вопросам!

Сейчас, невольно вспоминая все это, Орелия приготовила питье, смешав для этого отвар мяты перечной — две части, лавра благородного — две части, цветы горицвета весеннего и корня любистока — по одной части того и другого, добавила в напиток две полных ложки меда и понесла чашку в спальню, куда, как она успела заметить, и направлялись лакеи. Орелия знала, кто сей молодой человек: герцогиня уже рассказывала ей о своем правнуке, Руперте Харрингтоне, родители которого давно умерли, а маркиз стал его опекуном.

— Дариус обожал свою сестру, — поведала тогда герцогиня, — но племянник для него обуза и доставляет только одни неприятности.

Орелия сочувственно, однако без особого интереса выслушала рассказ, но теперь, глядя на бледное молодое лицо с темными кругами под глазами, она вдруг прониклась жалостью к юноше, хотя и понимала, чем вызвано его недомогание. Было что-то почти детское в том, как разметались на белой подушке его темные волосы, как он что-то неразборчиво, бессвязно бормотал.

— Вряд ли мистер Руперт станет это пить, мисс, — заметил дворецкий, увидев Орелию с чашкой в руке.

— Но надо заставить его выпить этот настой. Мистер Руперт протрезвеет и почувствует себя намного лучше.

— Очень хорошо, мисс.

Дворецкого ее слова, конечно, не убедили, но, приподняв молодого человека, он посадил его на постели.

— Ну, ну, мистер Руперт, — увещевающе проговорил он, — эта добрая молодая леди кое-что принесла, и вы пойдете на поправку.

— Я желаю… видеть… дядю!

— Я сразу же доложу его сиятельству, что вы здесь, как только он вернется, и вам самому будет способнее с ним разговаривать, если вы это проглотите!

— Вот… именно… проглочу… Мне есть хочется… Я чертовски голоден! — воскликнул Руперт Харрингтон.