Идору - Уильям Гибсон

Кья не знала, сколько продолжалась ее сегодняшняя прогулка по Венеции, здесь всегда было ее любимое время – одна минута до начала восхода.

– А про японскую музыку ты что-нибудь знаешь? – спросила она.

– Про какую именно?

– Ну, про ту, что народ слушает.

– Популярная музыка?

– Ну да, наверное.

Прежде чем продолжить, Мьюзик-мастер повернулся к Кья и сунул руки в карманы брюк, мелькнула подкладка распахнутого тренча.

– Можно начать, – сказал он, – с музыки, называемой «энка», только вряд ли она тебе понравится. – (Ну да, торговцы софтвером всегда выясняют, что тебе нравится, а что нет.) – Современная японская поп-музыка оформилась позднее, после появления так называемого «группового звука». Это было чистейшее подражание, даже не скрывавшее своей коммерческой направленности. Жиденькая смесь различных западных влияний, очень слащавая и однообразная.

– А у них правда есть исполнители, которые не существуют?

– Певцы-идолы. – Он скользнул взглядом по крутому горбу моста. – Идору. Некоторые из них пользуются бешеной популярностью.

– А бывает, чтобы кто-нибудь из-за них убил себя?

– Я не знаю. Но думаю, что такое вполне возможно.

– А чтобы кто-нибудь на них женился?

– Насколько я знаю – нет.

– А как насчет Рэи Тоэи? (А вдруг это имя произносится как-нибудь по-другому?)

– К сожалению, это имя мне незнакомо.

Мьюзик-мастер страдальчески поморщился – как и всегда, когда его спрашиваешь про музыку, появившуюся после его релиза. Ну а Кья всегда в этих случаях его жалела, хоть и понимала, что это смешно.

– Да ладно, – сказала она, закрывая глаза. – Ерунда.

И сняла очки.

После Венеции салон самолета стал еще уже, теснее – клаустрофобная труба, забитая креслами и людьми.

Блондинка успела уже проспаться и смотрела прямо на нее с расстояния в несколько дюймов. Удалив со своего лица большую часть косметики, она почти утратила сходство с Ашли Модин Картер.

А потом она улыбнулась. Это была странная улыбка – медленная и словно многоступенчатая, ну, словно состоящая из отдельных стадий, каждая из которых проявлялась своей отдельной застенчивостью или нерешительностью.

– Мне нравится твой компьютер, – сказала блондинка. – Он выглядит, будто его смастерили индейцы, ну вроде.

Кья взглянула на «Сэндбендерса».

– Коралл, – сказала она, нажимая красную кнопку. – А тут бирюза. Вот эти, ну вроде слоновой кости, они из ядра какого-то там ореха. Никакого вреда природе.

– А все остальное – серебро?

– Алюминий. Они раскапывают на пляже старые пивные банки, плавят и отливают по-старому, в формовочный песок. А эти панели из микарты. Ткань, пропитанная какой-то смолой.

– Вот уж не знала, что индейцы делают компьютеры, – сказала женщина, трогая изогнутый бок «Сэндбендерса»; ее голос звучал нерешительно, как-то по-детски. Ноготь указательного пальца, лежавшего на компьютере, был покрыт ярко-красным лаком, начавшим уже облезать. Рука чуть вздрогнула и вернулась к ней на колени.

– Я слишком много выпила. Да к тому же все с текилой. «Витамин Т», это Эдди ее так называет. Я тут ничего такого не делала?

Кья качнула головой.

– Я когда переберу, потом, бывает, и не помню, чего я делала.

– А ты не знаешь, сколько нам еще до Токио? – спросила Кья. Надо было вроде бы что-то говорить, а ничего другого ей в голову не приходило.

– Часов десять, если не больше. – Блондинка широко зевнула. – Мутотень с этими дозвуковыми, верно? Эдди заказал мне на супер, бизнес-классом, но потом там с билетами что-то такое вышло. Эдди заказывает все билеты в Осаке, в этой такой конторе. Один раз мы летели на «Эр Франс», первым классом, так там сиденье совсем откидывается и получается кровать, и они укрывают тебя таким маленьким пледом. А еще у них там, прямо в салоне, бесплатный бар, и там бутылки стоят просто так, бери не хочу, и шампанское, и что угодно, и самая лучшая еда. – Воспоминания об эр-франсовской роскоши заметно ее приободрили. – И еще они дают тебе духи и косметику, положенные в красивый футляр от «Эрме». Настоящая кожа. А зачем ты собралась в Токио?

– 0… – Кья чуть замялась. – Ну, в общем… У меня там подруга. Повидать подругу.

– Там все так странно. Знаешь, да? После землетрясения.

– Но они же там все наново отстроили. Ведь правда отстроили?

– Конечно, только все это делалось как-то чересчур быстро, в основном этой самой нанотехникой, которая сама растет. Эдди, он примчался туда, когда пыль еще не осела. Рассказывал, что можно было прямо видеть, как растут все эти дома, ночью. На верхушке комнаты, вроде пчелиных сотов, а стенки растут и смыкаются под ними, и дальше вверх, и дальше. Он сказал, это было вроде как смотреть, как плавится и сгорает свечка, но только наоборот. Страшно все это как-то. И без единого звука. И машины такие маленькие, что и глазом не увидишь. Они же, которые эти, они могут прямо тебе в тело забраться, ты это знаешь?

Кья чувствовала, что еще немного, и эта красавица сама себя запугает до полной истерики.

– Эдди? – переспросила она, надеясь сменить предмет разговора.

– Эдди, он вроде как бизнесмен. Он приехал в Японию, чтобы делать деньги после землетрясения. Он говорил, что там тогда вся инфра… инфра… вся структура распалась. Он говорил, что из нее, ну, будто вынули позвоночник, так что можно было прийти и укорениться в ней, только быстро, пока она не выздоровела и снова не затвердела. Ну и она потом выздоровела и затвердела вокруг Эдди, словно он какой пересаженный орган или что еще, и теперь он стал частью инфра… инфра…

– Инфраструктуры.

– Структуры. Да, точно. И теперь он намертво подключился ко всем этим деньжищам. У него и просто недвижимость, и всякие там клубы, и у него дела и в музыке, и в видео, и не знаю в чем.

Кья наклонилась, вытащила из-под переднего сиденья свою сумку и спрятала туда «Сэндбендерса».

– А ты что, там и живешь, в Токио?

– И там, и не только там.

– Тебе там нравится?

– Там все… я… ну… перекошено как-то, понимаешь? Не как в других местах. На них обрушилось такое, ну, огромное, а потом они все починили, и это было, пожалуй, еще огромнее, еще большая перемена, а теперь все они ходят там и делают вид, что ничего у них там и не случилось, ничего не случилось. Но ты знаешь что?

– Что?

– Посмотри на карту. И на старую карту. Так вот, там же многое, очень многое, даже не там, где оно было раньше. И даже не рядом. Ну, конечно, кое-что осталось на месте – императорский дворец, экспресс-вей, ратуша эта здоровая в Синдзюку, но все остальное они ну просто сделали наново. Они сгребли все, что осталось после землетрясения в воду, как мусор, а теперь еще ведут на этом мусоре строительство. Новые острова.