Тиберий. Преемник Августа - Джордж Бейкер

Третий год их военной кампании проходил в местах, расположенных еще выше по течению Рейна. Она была направлена против хаттов, свирепых и ужасных воинственных племен в долине Лана. Эта кампания стала самой изнурительной войной, но она завершилась покорением практически всей территории средней Германии, включая Везер, который (за исключением земли, занятой саксонскими племенами хавков далеко на северо-западе) был приведен под власть Рима.

Август предоставлял всеобъемлющую помощь. Друз, вместе с Тиберием, ведущим тогда же военную кампанию в Паннонии, был награжден почетным титулом императора. Кроме того, он получил свою первую консульскую должность. Итак, все было сделано хорошо, однако полное подтверждение всех этих почестей было впереди. Германия еще не была завоевана.

Друз и его ближайшее окружение считали и другие дела столь же важными, что и военные действия. Во время этих операций рейнская граница была надежно ограждена от германцев путем основания ряда укрепленных поселений, ставших впоследствии известными городами. От Лейдена и Нимегейна до Бонна (где Друз построил мост), Бингена, Майнца, Вормса и Страсбурга возникали города с сетью стратегических путей, и именно под началом Друза они были заложены. Кельн не был им основан, однако именно Друзу принадлежит честь основания рейнских городов. Он начал их строить, они стали развиваться. На северном берегу было установлено пятьдесят сторожевых постов.

И теперь, окруженный почетом, он двигался еще дальше вверх по реке и готовился к еще более значительной кампании.

Друз отправился из Майнца — Могунтиака, который основал в качестве военного форта. Переправившись через Везер, который теперь практически находился под его контролем, он направился на север Эльбы. Марш был продолжительным, и армия углублялась во внутренние территории, где едва ли когда-то ступала нога римлян. Друз вышел к среднему течению Эльбы где-то в районе Магдебурга. Ему было дано указание не переправляться через Эльбу, поскольку Август считал неразумным без необходимости захватывать племена, проживавшие за рекой. На ее берегах он соорудил памятный знак, чтобы пометить самую отдаленную северную границу римских владений.

Невозможно было за одну кампанию полностью подчинить всю эту огромную и дикую страну. Друз был слишком разумным командующим, чтобы пытаться захватить больше, чем в его силах. Он начал движение назад… Уже потом вспоминали о неблагоприятных знамениях. Говорили, будто перед ним возник образ огромной женщины, которая произнесла: «Куда же дальше, ненасытный Друз? Судьба запрещает тебе двигаться дальше. Возвращайся назад! Близок конец твоих деяний и твоей жизни»… Друз не был суеверен и не разделял предрассудков, используемых в качестве средства воздействия на невежд. Если его что-то и тревожило, так это сомнения в том, что если столько усилий потребовалось для того, чтобы выйти к Эльбе, то в резерве оставалось не столь много сил для успешного окончательного завоевания.

Удача покинула его, когда армия возвращалась с Заале, направляясь к Рейну. Он был сброшен конем и сломал ногу… Как бы то ни было, рана оказалась смертельной. Когда армия достигла цивилизованных мест, она везла с собой умирающего полководца.

Когда пришло это известие, Тиберий находился в Тицине на реке По, южнее Милана. Он вскочил на коня и галопом поскакал к Рейну. Тицин находился на главном почтовом пути. Через Лавмеллий и Верцеллы он мог пересечь горы в направлении Виенны, откуда воспользоваться великим рейнским путем, и, мчась, как никогда прежде или после, он успел застать Друза в живых.

Вокруг лагеря выли волки. Видели двоих скачущих юношей — без сомнения, это были Великие Братья-Близнецы. Слышался женский плач, и звезды падали с неба.

Человек, даже и рациональный, непредсказуем. Горечь волной накрыла Тиберия. Он потерял брата, которого, часто с ним не соглашаясь, любил, он потерял младшего брата, который был его приятелем и другом. Младшие братья занимают в сердцах более суровых старших братьев особое место, не зависящее от того, есть ли согласие или нет. Тиберий мог презирать Друза, он мог обижаться на то, что тот обычно забирал себе причитающуюся Тиберию любовь и восхищение, он мог устать от его поверхностности и неискренности, которыми восхищались люди; однако дети — а люди, даже вырастая, остаются детьми — всегда плачут над любимой игрушкой, которую они ежедневно ругают и ставят в угол… Как может человек прожить жизнь без любимых объектов осуждения?

Было и другое. Тиберий все больше отъединялся от людей. По мере продвижения к славе и влиянию круг его общения уменьшался. Если ему суждено было достичь вершины, он оказался бы там в совершенном одиночестве и изоляции. Потеря Друза не смягчалась тем, что при жизни он его презирал. Ушел в небытие человек, один из немногих, входивших в мир Тиберия Клавдия Нерона.

Женитьба Тиберия на Юлии была тем опытом, что неизбежно усиливал его ощущение одиночества и изоляции. В Августе жажда общения, потребность в присутствии людей и общении с ними, сделавшая его вождем, была настолько сбалансирована и подкреплена другими качествами, что казалась его сильной стороной. В Юлии эта черта развилась в полную силу и, как большинство ничем не подкрепляемых качеств, обернулась трагической ее слабостью. Она встала перед проблемой настолько трудной, что едва ли могла ее разрешить: как жить с человеком скрытным, сдержанным, сложным, не любящим разговоров и общения и руководствующимся лишь соображениями холодного ума. Он ее не любил. Ему в ней нравилось только обаяние, которым она могла увлечь, когда хотела, но которое так же легко улетучивалось в других обстоятельствах. Судьба посмеялась, соединив Тиберия с Юлией, но и Август тоже участвовал в этой глупости. Если он закрыл глаза на последствия, то дорого заплатил за развязку.

Юлия вновь состояла в браке с человеком, чьи занятия не позволяли ему тратить время на развлечения жены. Все время, пока Друз был командующим на Рейне, Тиберий стоял во главе иллирийской армии, на посту не менее ответственном. Его отсутствие в Риме дало ему время на размышления, и его деятельность говорила, что он не пренебрегал этим.

Август очень тщательно занимался воспитанием дочери. Он следил за ней, ограждал от опасных друзей и старался воспитать из нее образцовую домашнюю девушку, образ которой вплоть до наших дней считается идеалом. Однако Юлия была не только милой девушкой. Она была умной, очаровательной и острой на язык женщиной, ведущей более напряженную жизнь, чем Пенелопа. Она была одной из тех безудержных натур, что сгорают в ярком пламени и выражают себя в тех действиях, где обычное поведение представляется слишком ограниченным и тесным для выражения индивидуальности. Она не могла сдерживать свою энергию. Еще до смерти Агриппы она попала в руки человека, чье влияние стало дурно на нее воздействовать, — Тиберия Семпрония Гракха.

Гракх вошел в новый тесный домашний кружок Юлии. Состоять в браке с женщиной, имеющей постоянного спутника, не очень приятно, хотя до поры до времени это может быть занятным. Постоянное пугающее присутствие Гракха за спиной вместе с поведением Юлии, видимо, подтолкнуло Тиберия держаться от них подальше, что он и делал в первый период их совместной жизни. Однако женитьба на Юлии имела и опасную сторону, видимую одному лишь мужу. И молодой Марцелл, и здоровый Агриппа умерли преждевременной смертью, и едва ли приходится удивляться, что Тиберий встал перед выбором последовать за ними или закрыть глаза на возрастающую страсть Юлии к связям со многими мужчинами. Его естественное нежелание оказаться в любой из этих ситуаций Юлия могла принимать лишь за холодность, которой он славился. Однако она не могла распространить свою силу очарования на человека достаточно проницательного, чтобы понять, куда это приведет, и занятого другими делами, чтобы решительно воспротивиться предложенному ей сценарию. И она не сумела установить свою власть над Тиберием. Он быстро к ней охладел.