Семь ангелов - Николай Усков

– А как же я? Как же Лиза? – всполошилась Ирина Сергеевна – на мгновение ей показалась, что ее волшебная капсула вот-вот лопнет. Нечто подобное она испытала в ранние 90-е, когда боялась, что Федю могут убить.

– Лиза – моя дочь. Вы будете обеспечены на всю жизнь. – Федор Алексеевич произнес эти слова веско и спокойно. Теперь Ирина Сергеевна поняла, что волшебной капсуле ничего не угрожает. В результате они расстались без истерик, она действительно никогда не знала нужды. Более того, сейчас первая жена Климова жила в подлинной роскоши, которой даже не могла себе представить, будучи замужем за начинающим олигархом. Тем не менее Ирина Сергеевна боялась.

Светлану Петровну – вторую жену Климова – она приняла стоически. Света была соратницей Климова по борьбе, его помощницей по связям с общественностью. Федор проводил с ней все время. И однажды решил зарегистрировать отношения, «чисто логистически», как он любил выражаться, чтобы оптимизировать распорядок дня и минимизировать издержки. Третья жена – Полина Станиславовна Одоевская, была птицей иного полета. Она никак не была связана с Климовым по бизнесу. Полина появилась потому, что в отношениях Федора с женщинами наступил новый этап. Сначала была инерция по имени Ира, затем – логистика в виде Светы, и, наконец, пришла консумация. Просто Федор понял, что ему нужна другая женщина.

Не случайная знакомая, не сотрудница, а жена Федора Алексеевича Климова, который привык получать от жизни все, включая рабочий свисток и свободный английский. Теперь Полина ждала мальчика, наследника. Ирина Сергеевна не раз читала про мистику отношений отца с сыном и была не на шутку встревожена.

В этот день она ездила в Авиньон. К себе Ирина Сергеевна вернулась поздно совершенно разбитой. Она опустилась в плетеное кресло на мраморной террасе. Ей хотелось принять ванну, смыть с себя то, что в журналах называли «негативом». Но у нее не было сил.

Она смотрела на лазурное море, раскинувшееся внизу, за садами, и думала о его руках, больших, жилистых и совсем чужих.

Зазвонил телефон.

– Лейтенант Перебейнос! – отрапортовала трубка. – Товарищ полковник, только что доложили: в Авиньоне пропал Климов.

– Как пропал?

– В доме обнаружили следы борьбы и кровь, но трупа нет.

– А что Махаон?

– Махаон улетел в неизвестном направлении. Пытаемся установить контакт.

– Как улетел?

– Выясняем. Но, похоже, у Махаона прокол случился.

– Слышь, ты, Перебейнос, у тебя что, перебеймозг?! – заревел полковник. – Махаон не такой, я лично с ним работал. – На противоположном конце провода установилось робкое молчание. – Так, срочно Махаона достать, – скомандовал полковник. – Кто там у нас есть?

– Петр Евгеньевич, это же Франция, а не Чечня, – заныла трубка.

– Перебейнос, пощупай свой нос! Щупаешь? – голос полковника звучал страшно. – Он у тебя ровный? А теперь скажи ему бай-бай, потому что я его лично сломаю своими ботинками Berluti.

– Товарищ полковник! – взмолилась трубка. – Мы работаем, дайте время, пожалуйста.

– Работать ты у меня будешь на лесоповале, – грозно пообещал опричник. – Там у тебя будет очень много времени. А здесь мне нужен результат! – Трубка, кажется, умерла от страха.

– Хм, – полковник сменил гнев на сомнения, – может, Махаон самостоятельно приступил к плану «Сиренко»? – предположил он.

– Да нет, Махаон без команды не стал бы трепыхаться.

– Ты говоришь, трупа нет. Вообще, на Махаона похоже. Нет человека – нет проблемы – так он, кажется, любит говорить. Может, принял решение по обстановке? – засомневался полковник. – В общем так, – голос Петра Евгеньевича стал решительным, – с Махаоном вступить в контакт. Раз. Узнать, не плешь ли за всем этим стоит. Два. Пробейте Ивана Климова. У них с Махаоном был контакт. Три. Доложить сегодня вечером по горячим следам. Четыре.

– Есть, Петр Евгеньевич! – Трубка излучала такую радость, будто бы ее только что вытащили из печи по экологически чистому сжиганию мусора. Впрочем, из экологически чистого сжигания мусора, по идее, должен получаться огнеупорный чекист, чем трубка уже являлась.

Лиза не захотела оставаться в доме отца. В узких коридорах и темных комнатах кардинальской ливреи было столь же уютно, как в хичкоковском фильме. Кен без труда снял лучший номер в самой почтенной гостинице города, и теперь они сидели на террасе, откуда открывался вид на черепичные крыши и дворец. Уже совсем стемнело. Где-то на улицах галдели подвыпившие подростки. Лиза находилась в прострации, Кен, наоборот, – в невероятном возбуждении.

– Понимаешь, собственно, что мы видели. Кровь? Беспорядок в комнате? Из этого не следует, что Федор Алексеевич убит. Единственный несомненный факт – пропал документ, из-за которого я здесь. Духовная папы Климента.

– Господи, ты можешь хотя бы теперь, когда все случилось, не упоминать про эту детскую ерунду.

– Прости, но из-за этой ерунды, как ты говоришь, возможно, погиб твой отец.

– Уйди, пожалуйста, – неожиданно звонко сказала Лиза. – Я устала! Устала! Устала! – Она зарыдала, уронив лицо в ладони. Спина ее истерически вздрагивала.

– Налью тебе чего-нибудь, – тихо сказал Кен и ушел в комнату. Странно, ему не захотелось ни обнять, ни успокоить Лизу. Но анализировать свои чувства Алехин не стал. Он думал про то, зачем могло исчезнуть тело. В мини-баре из приличного обнаружился только Hennessy XO. Разлив небольшую бутылку по пузатым бокалам, он вернулся на террасу.

– Спасибо, – страдальчески протянула Лиза, шмыгнула покрасневшим носом и осторожно отхлебнула коньяку. – Хорошо, извини, что ты там говорил про эту треклятую духовную?

– Лиза, твой отец обнаружил документ, в котором зашифрована дорога к несметным сокровищам. Он приезжает в Авиньон, исчезает при загадочных обстоятельствах, а вместе с ним пропадает и этот документ. Кстати, а почему там не было прислуги, поваров, конюхов, садовников, подавальщиков ночного горшка, не знаю… У вас же всегда десятки слуг? – спросил Кен.

– Для папы Авиньон – любимая игрушка. Он хотел играть в нее в одиночестве без пакистанцев с филиппинцами.

– Он что, сам мыл посуду?

– Да, папа очень гордится тем, что может все сам. Он и Игоря Петровича брал с собой только потому, что тот грозил иначе уволиться. Папа говорил: «В Европе с охраной ходят только русские бандиты».

– А ты пробовала ему звонить? – Кен задал неожиданно идиотский вопрос и тотчас извинился. – Ах, да, он же говорил мне, что не пользуется мобильниками.

– Кто не пользуется? – удивилась Лиза. – Папа? По работе – нет, но для семьи у него есть телефон. Я настояла, надоело общаться с его помощниками. Понимаешь, он хотел сам решать, когда и с кем говорить. Он у нас контрол-фри… – она вдруг остановилась.