Последняя теорема - Фредерик Пол

Порой великие галакты решали переместить какое-то количество существ из одной звездной системы в другую, и работа эта поручалась машинникам. И те, зафиксировав первые выбросы микроволнового, а затем и ядерного излучения с Земли, поняли, что великие галакты этим заинтересуются. Машинники не ждали приказа, они сразу же установили наблюдение за планетой. Добытые сведения отправлялись в тот сектор Вселенной, где в потоках темной энергии жили великие галакты.

Конечно, машинники весьма слабо представляли себе, какие цели преследуют люди, занимаясь самыми разнообразными делами. Для того чтобы понять это, следовало изучить человеческие языки. Но великие галакты полиглотства среди своих прислужников не одобряли — если народы космоса будут свободно общаться друг с другом, кто знает, до чего они договорятся.

Ранджит не на шутку удивился бы, если бы узнал, что его изображение уже мчится в межзвездном пространстве. И не только его снимок, но также изображения всех и почти всего на Земле, потому что машинники были если не всемогущи, но необычайно старательны.

И они надеялись, что великие галакты одобрят усердие своих верных помощников — по крайней мере, не станут их осуждать.

Утром Ранджита разбудил стоящий на тумбочке радиобудильник. В этот день первой в расписании значилась астрономия, аудитория 101. Строение Солнечной системы — пожалуй, последняя надежда Ранджита за ближайшие три года почерпнуть в стенах университета нечто интересное. Как говорится, мелочь, а приятно.

В вестибюле общежития вахтер вручил ему письмо — из Лондона, а значит, от Гамини. Вот тут Ранджит обрадовался уже по-настоящему.

За завтраком в столовой он прочел письмо, это не заняло много времени. Гамини был еще лаконичней, чем в прошлый раз, и писал почти исключительно о своем новом жилище.

Входишь с улицы и поднимаешься по лестнице. Попадаешь в гостиную (англичане называют эту комнату «ресепшн»). К ней примыкает крошечная кухонька. На этом этаже больше ничего нет. Другая лестница ведет из гостиной вниз, на ту сторону дома. Там еще одна комната, за ее дверью несколько квадратных метров земли — наверное, двор. Пожалуй, я назову эту комнату гостевой, хотя не собираюсь пускать в нее тех, кто останется у меня ночевать. Разве что тебя пущу, если как-нибудь прилетишь на выходные. Возвращаемся в ресепшн. Оттуда еще одна лестница ведет наверх, в спальню и санузел. Не слишком удобно для тех, кто остановится в гостевой, если им приспичит ночью в туалет. Теперь зайдем в кухню. Здесь есть все, что должно быть в современной кухне, только малюсенькое. Крошечный холодильник, крошечная плита, крошечная раковина и самая миниатюрная стиральная машина, какую только можно себе представить. В ней можно выстирать разве что пару носков, но Мэдж говорит: нет, носки придется стирать по одному.

Но как бы то ни было, все это мое! Пусть даже мебель самая дешевая. Ладно, мне пора заканчивать, мы сегодня компанией идем на новую постановку пьесы Стоппарда, а прежде надо поужинать.

Ранджит не удержался от улыбки, представив Гамини за стиркой — Гамини, который уносил грязную одежду из общежития домой и отдавал прислуге, а утром получал выстиранную, выглаженную и аккуратно сложенную.

Но хоть юноша и улыбнулся, он все равно задумался о том, кто такая Мэдж.

Словом, на первое занятие Ранджит явился, готовый к разочарованиям.

Но — о чудо! — этого не произошло!

Помещение для занятий астрономией оказалось не обычной аудиторией. Это был один из залов, устроенных наподобие небольших амфитеатров. На выгнутых дугами рядах сидений могло разместиться около сотни студентов. Почти все места были заняты. За столом на стуле восседал преподаватель, на вид он был ненамного старше Ранджита. Звали его Йорис Форхюльст. Он явно был бюргером, поэтому нет ничего удивительного в том, что высшее образование он получил за пределами острова.

Институты, в которых он учился, впечатлили Ранджита. Для астрономов это были священные названия. Степень магистра доктор Форхюльст получил в городе Хило, в Гавайском университете, где ему довелось поработать на одном из огромных старых телескопов Кека, а докторскую диссертацию он защитил в Калифорнийском технологическом институте, параллельно работая в Пасадене, в знаменитой лаборатории реактивного движения. В ЛРД он был членом команды, отвечавшей за запуск космического аппарата «Фарауэй», который пролетел мимо Плутона к поясу Койпера — вернее, к остальной части пояса Койпера, как сказал бы доктор Форхюльст, поскольку он был верен распространенной среди астрономов точке зрения, что Плутон не настоящая планета, а всего лишь один из бесчисленных миллионов ледяных шаров в поясе Койпера. Доктор Форхюльст поставил в известность студентов, что космический аппарат «Фарауэй» одолел большую часть пояса и теперь направляется к ближайшим окраинам облака Оорта.

Форхюльст продолжал описывать незнакомые (по крайней мере, для Ранджита) космические тела, и юноша заслушался.

А потом, ближе к концу лекции, преподаватель сообщил приятную новость: любой студент при желании может получить доступ к самому лучшему телескопу на Шри-Ланке, установленному в обсерватории на склоне горы Пидурутхалагала.

— Это великолепный двухметровый рефлектор, — сказал Форхюльст и добавил: — Подарок от правительства Японии, на смену рефлектору меньшего размера, подаренному ранее.

Известие вызвало аплодисменты, но студенты устроили настоящую овацию, когда Форхюльст сказал:

— И кстати, пароль моего компьютера — «Фарауэй». Вы все можете свободно пользоваться им, чтобы получать доступ к любым астрономическим материалам в Интернете.

Тут аудитория огласилась радостными воплями, и громче других кричал сингал, сидевший рядом с Ранджитом. А когда профессор посмотрел на настенные часы и предложил в течение оставшихся десяти минут задавать ему вопросы, Ранджит первым поднял руку.

— Да? — проговорил Форхюльст и взглянул на идентификационную табличку у себя на столе. — Ранджит?

Юноша встал:

— Я просто хочу узнать, слышали ли вы что-нибудь о Перси Моулсворте.

— О Моулсворте? — Форхюльст приставил кисть колбу, чтобы лучше разглядеть Ранджита. — Вы из Тринкомали?

Ранджит кивнул.

— Он ведь там похоронен, верно? Да, я слышал о нем. А вы видели кратер на Луне, названный в его честь? Вперед. Пароль «Фарауэй» — и отправляйтесь на сайт ЛРД.

Ранджит так и сделал, едва закончились занятия. Сев к одному из установленных в холле компьютеров, он быстро нашел сайт лаборатории реактивного движения и скачал великолепное фото лунного кратера под названием Моулсворт.

Кратер действительно оказался впечатляющим — почти двести километров в диаметре. Хотя дно было почти плоским, поверхность испещрили десятки метеоритных воронок меньшего размера, а в одной даже возвышался посередине величественный пик. Ранджит вспомнил, как они с отцом навещали могилу Моулсворта в Тринкомали. Вот бы рассказать ему про названный в честь ученого лунный кратер. Но это, скорее всего, невозможно.