Формула Бога - Жозе Родригеш Душ Сантуш

Томаш взглянул на Салливана, и у него словно пелена спала с глаз. Его приятелю Грегу, который столько раз звонил, рассказывал о Музее иудаики, помогал в сотрудничестве то с Центром Гетти, то с Линкольн-центром, этому тихому американцу до культуры было ровно столько же дела, сколько ему, Томашу, до бейсбола и боевиков с Арнольдом Шварценеггером. То есть — никакого. Грег оказался агентом ЦРУ, действующим в Лиссабоне под прикрытием.

Внезапное озарение заставило Томаша по-новому посмотреть на американца. И даже подумать, насколько обманчивой бывает внешность и как легко обвести вокруг пальца таких наивных простаков, как он сам.

Поймав себя на том, что неприлично таращится на атташе по культуре, португалец встрепенулся и снова повернулся к Дону.

— Грег звонил вам, да?

— Нет, — ответил Дон. — Грег звонил напрямую курирующему наше направление заместителю директора Оперативного директората. Замдиректора, в свою очередь, переговорил с моим шефом, начальником бюро аналитического обеспечения контртеррористической деятельности, а тот уже командировал меня сюда, в Лиссабон.

— Все это замечательно, — констатировал Томаш и кивнул, подобно преподавателю, одобрившему ответ прилежного студента. — А теперь скажите мне одну вещь: я-то для чего вам понадобился?

Снайдер улыбнулся.

— Не имею ни малейшего представления. Меня проинструктировали, чтобы я ознакомил вас в общих чертах с выполняемой мною задачей, что я и сделал.

Португалец повернулся к Грегу.

— Грег, при чем здесь я?

Салливан посмотрел на часы.

— Полагаю, этот вопрос следует задать не мне, — ушел он от ответа.

— А кому?

— Гм… Тому, кто появится с минуты на минуту.

Из темноты проема боковой двери возникла фигура и медленно приблизилась к столу красного дерева. Томаш и оба американца чуть не вздрогнули от неожиданности, увидев ее уже рядом, будто материализовавшегося из ничего, как в фантасмагорических картинах, духа.

Вновь прибывший был высоким, ладно сложенным мужчиной в темно-сером костюме. Хотя на вид ему давно перевалило за шестьдесят, выглядел он крепким, как каменный утес. Возраст выдавала лишь седина подстриженных на военный манер волос и морщины, густой сетью покрывавшие суровое непроницаемое лицо.

Незнакомец замер, оставаясь там, где в переговорной была полутень. В его облике сквозило нечто внушавшее безотчетную тревогу. Недвижимый, грозно нахмурив брови, он мгновение оценивал ситуацию и тут же перевел изучающий взгляд на Томаша. Придвинул к себе стул и, слегка склонившись вперед, опустился на него чуть в стороне от стола. Проделывая все это, он не сводил своих обжигающих ледяным пламенем глаз с португальца.

— Good afternoon, мистер Беллами, — приветствовал его Салливан подчеркнуто уважительным тоном, и его подобострастие не ускользнуло от внимания Томаша.

— Hello, Грег, — по-прежнему не отрывая взгляда от португальца, бросил мужчина низким хриплым голосом. Вся его фигура излучала властность. Властность, угрозу и затаенную агрессию. — Так что, ты познакомишь меня со своим приятелем?

Салливан незамедлительно выполнил это пожелание, звучавшее как приказ.

— Томаш, это — мистер Беллами.

— Здравствуйте.

— Hello, Томаш, — вновь прибывший приветствовал Норонью, произнеся его имя на удивление правильно. — Спасибо, что пришли.

Салливан пригнулся к уху португальца.

— Мистер Беллами прибыл в Лиссабон сегодня утром, — вполголоса пояснил Грег. — Он приехал из Лэнгли специально, чтобы…

— Спасибо, Грег, — не дал ему закончить Беллами. — Теперь парадом буду командовать я.

Повисла гнетущая тишина, в которой отчетливо слышалось тяжелое, немного хриплое дыхание Беллами. Одним своим присутствием он лишал душевного равновесия, если не сказать — вселял страх.

Историк почувствовал, что на лбу у него выступила испарина. Он попытался улыбнуться, но лицо Беллами оставалось скрытым бесстрастной маской, а еще на португальца по-прежнему в упор взирали холодные глаза, оценивавшие, просвечивавшие насквозь.

По прошествии нескольких секунд, которые показались присутствующим нескончаемо долгими, Беллами подвинулся на стуле вперед, так что его лицо оказалось на свету, и, поставив локти на стол, поджал тонкие губы.

— Я отвечаю в ЦРУ за одно из четырех главных направлений деятельности агентства. Дон Снайдер, к примеру, аналитик Оперативного директората, а я возглавляю Научно-технический директорат. В задачи этого директората входит разработка, создание и внедрение инновационных технологий обеспечения сбора информации. У нас есть спутники, позволяющие видеть номер машины, находящейся, скажем, где-нибудь в Афганистане, с такой четкостью, будто мы в полутора метрах от нее. Имеются системы перехвата сообщений, при помощи которых мы можем читать электронные письма, направленные, например, вами сегодня утром в Египетский музей в Каире, или отслеживать, какими порнографическими сайтами интересовался вчера вечером в своем гостиничном номере Дон. — Бледное лицо Снайдера залила краска стыда, и стараясь скрыть его, молодой аналитик опустил голову. — Короче говоря, если это нужно, ни один чел на земле ни вздохнуть, ни пёрнуть не сможет, чтобы мы об этом не узнали. — Своим гипнотическим взглядом он снова пробуравил Томаша. — Вы сознаёте, какой властью мы обладаем?

Португалец утвердительно мотнул головой, впечатленный услышанным.

— Good. — Фрэнк Беллами откинулся на спинку стула и устремил взгляд в окно, на отливавшую изумрудным блеском свежую зелень сада. — Когда началась Вторая мировая война, я был молодым, подающим надежды студентом-физиком Колумбийского университета в Нью-Йорке А когда война закончилась, я работал в Лос-Аламосе — небольшом поселении, затерявшемся на макушке одного из опаленных солнцем холмов Нью-Мексико. — Беллами говорил медленно, четко произнося каждое слово и делая паузы между предложениями. — Название «Манхэттенский проект» вам о чем-нибудь говорит?

— По-моему, это связано с разработкой первой атомной бомбы.

Тонкие губы американца растянулись в нечто, должно быть, означавшее улыбку.

— You’re a fucking genius[7], — воскликнул он, приправляя свои слова изрядной долей сарказма, и поднял три разведенных в стороны пальца. — В 1945 году мы сделали три бомбы. Первая была экспериментальным образцом, и ее испытательный взрыв состоялся на полигоне Аламогордо. За ней последовали «Little Boy» и «Fat Man», которые упали на Хиросиму и Нагасаки. — Чуть разводя в стороны, он вскинул ладони вверх. — Ба-бах! — и все, война закончилась. — Беллами на миг застыл, словно вновь переживая события далекого прошлого. — Год спустя Манхэттенский проект закрыли. Многие ученые предпочли перейти на другие секретные проекты, я — нет. Я оставался не у дел, пока один мой друг из ученых не обратил мое внимание на National Security Act[8], подписанный президентом Трумэном в 1947 году, в соответствии с которым было создано разведывательное агентство. Прежнее, Управление стратегических служб, после окончания войны было распущено, однако боязнь распространения коммунизма и активность КГБ подтолкнули Америку к осознанию того, что сидеть сложа руки недопустимо. Вновь созданное агентство называлось ЦРУ, и я поступил на работу в его научное подразделение. — Он опять скривил ниточку губ в подобие улыбки. — Таким образом, вы имеете возможность видеть перед собой одного из тех, кто стоял у истоков ЦРУ. Сейчас может показаться, что в те времена наука была там отнюдь не самой приоритетной сферой, но реально все обстояло с точностью до наоборот. Америка тогда жила в атмосфере страха, ожидая создания Советским Союзом своего атомного оружия. ЦРУ было задействовано по данной теме на трех направлениях. — Вверх снова поднялись три растопыренных пальца. — Во-первых, мы вели наблюдение за советскими. Во-вторых, вербовали иностранные мозги, не брезговали даже нацистами. И в-третьих, присматривали за своими собственными учеными. Несмотря, однако, на наши усилия, в 1949 году Советский Союз испытал свою первую атомную бомбу. У нас в стране это событие вызвало тотальную паранойю. Началась охота на ведьм, поскольку имелись подозрения, что атомные секреты передали Москве наши ученые. — В первый, пожалуй, раз за время беседы Беллами посмотрел не на Норонью; повернувшись к Салливану, он бросил: — Грег, кофейку не организуешь?